Анжей с другого конца лодки кивнул:

— Я уже думал об этом, да. Конечно, это будет печально, если мы опоздали, но всё же, надеюсь, это не так. А если это и так… Калахут огромен. Мы непременно найдём помощь.

— Давайте надеяться на лучшее, — сказала ведьма.

— Не, давайте не будем, — возразила Овечка. — Давайте лучше надеяться на худшее, а потом радоваться, что ошиблись.

А Гран ничего не сказал: он страстно желал отвлечься от поганого чувства и тревожных мыслей. Вот если бы ещё оставалось вино! Но оно закончилось, значит, залить голову не получится.

Он опустил звёздную ладонь в воду и цветы ласково погладили его по руке своими верхушками. Совсем как на острове Цветов, когда идёшь сквозь поле, далеко-далеко, через васильки, гортензии, тюльпаны, астры — миллионы лепестков. И лето, вечное лето.

А здесь зима. Толку в этой зиме? Первые дни интересно, потом становится тоскливо: небо серое, земля серая.

В воде мелькнуло его отражение: его глаза, серые как зимнее небо.

За плечом появилась ученица, высунула нос к самой воде, скинула капюшон шрема, поймав капли моря на золотистые волосы.

— Гран.

— М?

— Как думаешь, я смогу научиться чему-нибудь у Крылатых?

— Ты можешь научиться чему-нибудь у кого угодно.

— Ну да, но я имею в виду ворожбу.

— Не думаю, что они станут тебя учить, им не особенно интересно учить. Но они позволят наблюдать за собой, ты и наблюдай, это лучшее, что можно там сделать.

— Иногда мне кажется, что и тебе не особенно интересно учить, — сказала она с обидой в голосе.

— Нет, не особенно интересно, но ты же не спросила об этом меня, когда назначила учителем.

Она слегка отодвинулась, тщетно пряча уязвлённость за волосами.

— Тогда чего ты со мной возишься?

— Просто так.