Ведьма хотела сказать что-то ещё: брови нахмурила, приоткрыла рот и даже издала первый полузвук, но затем промолчала. Посмотрела вниз. Затем снова на него.

— Как выглядит остров?

— У тебя есть цветы, спроси у них, а не у меня. Они же говорят с морем.

Она снова посмотрела вниз: в руках был лепесток цвета заката.

— Да, я и спросила. Конечно, он мне не ответил словами, но я словно бы увидела, — она показала на веки, — вот тут. Как картинка. Белый остров, с тополями. Да, ты сказал, что он белый, но не говорил про тополя, вот я и хотела спросить, есть там они или нет.

— Есть. Полный остров тополей.

Ученица просияла.

— То есть, у меня получилось?

— Конечно. Разве ты не могла это раньше?

— Нет! Нет, только гадая могла выхватывать какие-то картины, но не знала, сбудутся ли они. А когда гадала на себя, вообще ничего толкового не выходило, поэтому и не проверить. А тут! Я же просто сосредоточилась на цветке, на каплях моря, и словно стала ими! — она хлопнула в ладоши. — Как здорово!

Такие вещи были совершенно обыденны для Грана: король острова обязан чувствовать весь остров, поэтому радость ученицы была от него далека. Но в момент её радости Свет, горевший у неё под ребрами, зажегся так ярко, что баша скрутило.

Это был вечный голод.

Игнорируя девушку (а она что-то ещё говорила, точно говорила, но какая разница, кому вообще это нужно?), подошёл к Анжею.

Анжей горел всегда так ярко, словно был Маяком, и одно присутствие насыщало.

Гран сел рядом, закрыл глаза.

Да, так лучше, так спокойнее.

— Гран, ты чего? — спросил рыцарь, наклоняясь. — Ты не заболел? Выглядишь бледно.

— Я в порядке.

— Ты волнуешься перед Крылатыми?

— Нет. Зачем? Они либо помогут, либо нет, либо они живы, либо стали пеплом, но моё волнение ничего не исправит.