Гламмгольдриг рассматривал Анжанну долго, внимательно. Время от времени поворачивал ее из стороны в сторону волевым усилием. Один раз даже перевернул вверх ногами. Гурия терпеливо ждала, стараясь не показывать страха.
- ТЕБЕ НЕ НАДО БОЯТЬСЯ, - сказал наконец Гламмгольдриг. – Я МУЖ ТВОЙ ТЕПЕРЬ.
- Я и не боюсь, - солгала Анжанна.
- БОИШЬСЯ. Я ЧУВСТВУЮ. НЕ НАДО. ВОЗМОЖНО, ТЫ – ТО САМОЕ, ЧТО МНЕ НУЖНО.
- Что же именно тебе нужно, о супруг мой?
- Я ГЛАММГОЛЬДРИГ, ОТЕЦ ВСЕГО ПАРГОРОНА. НО ВОТ УЖЕ МНОГО ЛЕТ Я ЧУВСТВУЮ КАКУЮ-ТО ПУСТОТУ ВНУТРИ. ВОЗМОЖНО, ТЫ ПОМОЖЕШЬ ЕЕ ЗАПОЛНИТЬ.
- Что... что я должна сделать, мой господин?
- ПОДАЙ МНЕ ВОН ТУ КУРОЧКУ. И СЕБЕ ТОЖЕ ВОЗЬМИ. И ТОРТ. И БЛЮДО С ПЕРСИКАМИ. И ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ... ТЫ ВЕДЬ УМЕЕШЬ ТВОРИТЬ ЯСТВА?
Анжанна умела. Все гурии это умеют. Они ведь родственницы джиннов... по сути, они и есть джинньи-небожительницы. Любая гурия способна менять облик и творить вещи из воздуха – но лучше всего у них получаются предметы быта. Одежда, украшения... и яства.
Анжанна была, возможно, лучшей в творении яств. Даже среди гурий. Возможно, именно поэтому выбор Великого Хана пал именно на нее.
Ведь Гламмгольдриг когда-то был просто... желудком. Органом древнего Темного бога, что когда-то сотворил и заселил Паргорон. Большинство демолордов и почти вся высшая демонская аристократия произошли из его тела.
Три главных органа когда-то совместно правили Паргороном. Мозг, Сердце и Желудок. Но Мозг, великий Саа’Трирр, давным-давно погиб, так что теперь их только двое, и они давно уже правят не совместно, а в совокупности с еще двумя десятками демолордов.
Впрочем, это не Сердце с Желудком ослабели – это Паргорон в целом стал сильнее.
И теперь Анжанна, новая наложница Гламмгольдрига, творила кушанья для своего господина. А Темный Господин довольно урчал, и во все стороны изливались его миазмы – липкие, удушающие. У Анжанны все холодело от них внутри, и она не переставала проклинать Великого Хана Эзвертиоза.