Нэйдар рассказывал о нападении зверей на стада и о собаках Ибексов, способных спать на снегу и в одиночку порвать пятерых волков, но Кэтриона слушала вполуха и лишь вежливо кивала, улыбаясь. А мысли снова возвращались к Рикарду…

Кэтриона подумай о чем-нибудь другом! О деле, ради которого ты здесь, о шкатулке, о Крэде, наконец!

Если со Зверем и печатью скоро всё станет понятно, то убийство Крэда и трех рыцарей Ирдиона — в этом она ещё не продвинулась ни на шаг. И самое время об этом подумать.

Она снова перебрала в уме обстоятельства этих убийств. Крэд, Алфред, Гаран, Зуар… Всех зарезали. Буква «А» написанная углем на стене. Ничего не тронуто. Никаких следов. И если верить Рикарду… если, конечно, верить… то убийц было двое, они вошли к Крэду, и он их как будто ждал. И он не сопротивлялся, даже попытки не сделал. Возможно, он их знал. Что они могли оставить там такого, из-за чего пришлось сжечь дом? Она же была там, могла это видеть. Но она ничего такого не помнила. Быть может, стоит расспросить Рикарда? Может, он видел что-то ещё?

Хотя опять Рикард! Она же решила держаться на расстоянии!

В предыдущих случаях поджога не было. Ей бы хоть одну вещь убийцы… Нужно ещё раз изучить бумаги Крэда и попробовать понять, что он в них искал.

Они миновали очередную айяаррскую заставу и к вечеру, когда солнце уже скрылось за вершинами гор, а глубокие тени легли в ущелья, они наконец-то выехали на последний перевал.

Их встретил большой белый драйг со статуей ибекса наверху, и Нэйдар, приложив к сердцу руку, затем к драйгу и снова к сердцу, указал на город, лежащий в долине:

— Лааре.

«Лишь камень тверд» — гласила надпись на драйге.

Дорога вела вниз меж цветущих осенних азалий, розовых и лиловых, и ниже через лес среди магнолий и кедров, и когда поздний вечер зажег на небе первые яркие звезды, они въехали в город. Один из айяарров развернул штандарт Туров — на желтом фоне красный бык с чашей соли на спине. Их пропустила городская застава, и по длинному мосту, освещенному странными желтыми камнями, они подъехали к замку.

Осенний вечер был всё ещё наполнен теплом и едва уловимым запахом дыма от горящей листвы, ворота отворились, и Кэтриона, запрокинув голову, стала рассматривать замок. Столь величественного и прекрасного сооружения ей видеть прежде не доводилось. Его башни и ажурные мосты, арки и галереи, чуть подсвеченные тут и там камнями или факелами, казались сейчас одним цельным куском камня, проступившим сквозь тьму. Его очертания на более светлом фоне неба говорили о том, что замок поистине огромен. И это место сама суть прайда Ибекс — его сердце.