Девочка закрывает глаза и снова видит небо, подхваченное колоннами пальм, в котором маленькие черные птички режут своими крыльями ослепительную лазурь.

— Стриж, — девочка открывает глаза. — Это слово «стриж».

Шкатулка светится алым, и прорезь замка исчезает. Теперь это просто лаковый брусок, покрытый витиеватым ашуманским узором.

— Она твоя. Если захочешь вспомнить, откроешь её этим словом и наденешь браслет. Теперь тебе не будет больно, девочка моя, — и мать целует её в макушку.

— И так можно спрятать любые воспоминания?

— Да, так ты сможешь спрятать любые воспоминания, и идти дальше. А потом, когда у тебя будет достаточно сил, когда тебе будет не так больно, ты сможешь их вернуть.

Карета остановилась с резким толчком, и Кэтриона очнулась.

Сколько они ехали?

Всё перепуталось в голове. Она то и дело проваливалась в забытьё и совсем потеряла счет времени.

Этот сон… Сон из шкатулки. Она усмехнулась.

Стриж? Могла бы и раньше догадаться!