А теперь шкатулка была неизвестно где. И её не открыть. Да и какая теперь разница? Уже слишком поздно. Впрочем, она и так знает, что в этой шкатулке — браслет с воспоминаниями маленькой девочки о её детстве. Но теперь это совсем, совсем неважно.

Дверь кареты медленно открылась, и пахнуло гарью, трепетали факелы и во дворе дома с цепи рвались две огромные собаки, исходя хриплым лаем. Чьи-то сильные руки выволокли Кэтриону наружу и потащили в дом.

Длинный коридор, комната с маленьким окном вверху, забранным решеткой, массивная дверь с засовом снаружи. В комнате грубая мебель и топчан укрытый шерстяным пледом. Ей развязали руки.

— Не вздумай дурить, — буркнул сопровождавший её пес и отдал распоряжение остальным. — Вы двое — на караул у двери и двое у окна.

Засов натужено заскрипел, дверь заперли, и она осталась одна.

* * *

— Псы? Как такое возможно?! Да как они посмели? — лицо Ребекки стало бледным, она схватилась за поручень кресла, слушая донесение гонца. — Убить моих людей на айяаррской земле? Сбросить в реку? Подлые собаки!

Её ноздри раздувались, она помолчала немного, глядя в пол, и спросила:

— Что за псы?

— Не знаю, госпожа, — гонец поклонился.

— Бедный Патрик! — она распахнула веер, отвернулась к окну и принялась интенсивно обмахивать лицо. — А твой свидетель уверен, что они поехали к Восточным Вратам?

— Уверен, госпожа.

— Знаки гильдии он разглядел? Во что были одеты?

Гонец описал всё, что видел свидетель.

— Тоже мне, приметы! «Тёмные одежды», «конь серый в яблоках»! Да таких коней! — воскликнула она в сердцах.

От дурных вестей, её рассудок, обычно ясный, помутился настолько, что она хотела пойти и рассказать всё Карригану, попросить у него людей, начать погоню, но…

…помутнение заняло лишь пару мгновений.

Она присела в кресло, и между бровей у неё залегла такая редкая для её лба, мрачная складка. Ребекка долго смотрела в окно на искристый фонтан во внутреннем дворе, а гонец стоял, замерев, ожидая распоряжений и переминаясь с ноги на ногу.

— А впрочем…