Его глаза горели, и пламя вокруг него плясало рваными лепестками и опадало на пол, словно задыхаясь от нехватки воздуха.

— Ты прочитал мои письма? Зачем? — спросила она удивлённо.

— Я подлец и мерзавец, ответ очевиден, кажется, — отмахнулся он.

— Но всё-таки… зачем ты это сделал?

Он посмотрел на Иррис как-то странно и произнёс, пожав плечами:

— Amoris abundantia erga te.[10] Во всём, что касается тебя, Иррис, я и сам не всегда понимаю, зачем я это делаю…

— Ты и правда просил у Книги разорвать помолвку? И флиртовал с Хейдой, чтобы заставить меня ревновать? — её губы чуть тронула улыбка.

— Ну сработало же, — он усмехнулся криво.

— И то, что ты говорил мне про Хейду в библиотеке, я знаю, ты ведь делал это специально, зачем?

— Да затем! Затем, что ты в своём упрямстве не видишь того, что тебе нужно до тех пор, пока не потеряешь это! — воскликнул он. — И я хотел… чтобы ты сказала, что мне не нужна никакая Хейда, — он понизил голос и добавил совсем тихо, — я хотел, чтобы ты поняла, что мне нужна ты. А тебе нужен я.

Боги милосердные! Что такого в его голосе, что она не чувствует под собой ног? И почему она не злится на него за все эти глупости, о которых он говорил сейчас? Он хочет, чтобы она его презирала? Ненавидела? Оттолкнула? Но… она не может… и не хочет. Всё чего она хочет — шагнуть ему навстречу и раствориться в нём без остатка, как он когда-то сказал.

— Читать чужие письма было неправильно и флиртовать с Хейдой тоже, дразнить меня за столом на помолвке и целовать мою руку на балу, так как ты это сделал, тоже неправильно. И дарить мне огненные сны… И в библиотеке ты повёл себя совсем… как мальчишка, — произнесла она тихо, не глядя на него, — но… я не оставлю тебя здесь, Альберт, как бы ты ни хотел убедить меня в этом.

— Каждый останется при своём, да? — произнёс он обречённо. — Посиди со мной, Иррис, давай не будем обвинять друг друга ни в чём. Подойди ближе, в отличие от меня ты можешь войти и выйти, когда захочешь.

— Я не… лучше я постою здесь, — голос её дрогнул.

Нет, ей нельзя туда входить! И приближаться к нему нельзя. Она и так уже собрала в кулак все остатки своей воли.

— Боги милосердные! Ты что, меня боишься? — воскликнул он. — Неужели ты думаешь… Я хоть и подлец, но… Я даже пальцем тебя не трону, Иррис. Без твоего желания. Я просто хотел… чтобы ты подержала меня за руку, как тогда, у постели Цинты… Большего я не прошу.