«Без любви. Без жалости. Без страха».

Это девиз стоит на башне из тысяч мёртвых тел. Он выжжен клеймом на сердце каждого рыцаря и окроплён кровью его братьев, погибших на лестнице в триста пятьдесят восемь ступеней. И только она всё ещё пытается найти в каменном сердце Ирдиона какие—то остатки человечности. Здесь нет друзей — есть только клятвы. И нет любви — есть только преданность интересам Ордена. И Магнус просто ещё одна каменная ступень в бесконечной веренице каменных ступеней…

Кэтриона уронила голову на скрещенные руки.

И вот снова её мир рушится до основания. В который раз? Сколько раз она должна умирать и рождаться заново? Что это за проклятье такое на ней?!

Ей хотелось заплакать, но, кажется, она разучилась плакать. Горло сдавило спазмом, но потом отпустило, и накатило какое—то безразличие. Но в нём был виноват дым из жаровен. Эрионн бросила туда специальных трав, чтобы Кэтриона спала и не пыталась бежать или сопротивляться. Да и эта башня подавляет волю любого, кто оказывается внутри.

Она подумала о Рикарде и о том, что больше не чувствует их связи, устало прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Зря они вернулись в Рокну. Нужно было бросить всё и уехать на край света…

Дождь за окном успокаивал, и она провалилась в забытьё.

Внутренний двор большого дворца обсажен королевскими пальмами. Они такие высокие, что кажется, это колонны, на которых держится небесный свод. Умиротворяюще журчит фонтан, и в небольшом пруду золотые карпы гоняются за маленькими крошками, которые Кэтриона бросает им сверху. Она сидит на краю пруда, на каменном ограждении, и смотрит, как солнечными зайчиками мелькают туда-сюда золотистые рыбьи спины.

— Что ты делаешь, моя маленькая королева? — раздаётся позади неё мягкий мужской голос.

— О, Сираффа! — восклицает она радостно, оборачивается и машет ему рукой. — Я кормлю рыб. А скажи, они когда едят, разве им не мешает вода? Она же всегда там. И у них внутри тоже вода?