— Так не выйдет, милая моя Гюрза, — светло и безумно улыбнулся Люкрес. — Сначала договор. Ты клянешься выйти за меня сегодня же, и я помилую Дюбрайна.

— Я… я поклянусь выйти за тебя тогда, когда ты этого захочешь, но после того как Дюбрайн будет свободен. И если ты поклянешься никогда больше не обвинять его в измене и не причинять ему вреда. И Каетано. Никогда, слышишь?

— Слышу, моя прелесть, конечно же слышу. Но нам нужны свидетели нашего договора. Бастерхази, приведи его в чувство. Я хочу, чтобы ублюдок все видел, ощущал и осознавал, но молчал. И не подох.

— Да, сир.

Неестественное равнодушие в голосе темного шера резануло по нервам, буквально заорало: опасность, опасность!

— Что ты сделал с Бастерхази, что он такой покладистый?

— Я? Сделал? Ну что ты, моя радость. Бастерхази служит мне по собственной воле и радостью. Не так ли, мой темный шер?

— Да, сир, — склонил голову тот, снова намертво закованный в ментальные щиты.

Шу перевела взгляд на Дайма и едва подавила желание зажмуриться. Столько в его взгляде было отчаяния, боли и стыда, словно… словно он мог что-то сделать! Словно это ему, а не Бастерхази, продуло чердак, и весь их прекрасный план пошел ширхабу под хвост! А ведь сейчас они, все трое, могли бы быть шерами-зеро, свободными и счастливыми!

«Я убью тебя, Бастерхази. Слышишь, я убью тебя за то, что ты сделал с Даймом! С нами обоими!»

Бастерхази не ответил, даже не глянул на нее. И между ними по-прежнему мерцал зеркальный барьер. Что ж. Люкрес ей не доверят — и она не доверяет ему. Полная взаимность, будь она проклята.

— Ты снимешь с него оковы сейчас же, Люка. Иначе, видят Двуединые, ты не получишь ничего.

— Договорились, моя прелесть. Итак. Ты клянешься выйти за меня замуж, как только я выражу такое желание. Клянешься родить мне наследника и никогда, ни при каких условиях не причинять мне вреда.

— Пока ты не нарушишь своих клятв, Брайнон.

— Идет. Я со своей стороны освобожу от оков и обвинений Дюбрайна сразу, как Двуединые примут наши клятвы. Также обещаю не причинять Дюбрайну вреда ни сейчас, ни позже. И не причинять вреда Каетано Суардису.

— Никому из Суардисов. Никогда.

— Никому из Суардисов, никогда, — повторил Люкрес. — Видишь, как легко со мной договориться, моя прелестная Гюрза. На этом все?

Все? О боги. Все… она выйдет замуж за чудовище. Возможно, прямо сегодня. Злые боги. Нет. Не думать об этом. Она должна спасти Дайма, а с Люкресом… в конце концов, он же ничего ей не сделает. Не сможет. Да. Надо это сказать, обязательно!

— Нет. Ты клянешься не причинять вреда мне. И мы оба — оставить трон империи одновременно. Если ты умрешь раньше, я сниму корону. Если я умру, то ты снимешь корону и передашь наследнику. Чтобы ты не боялся, что я захочу остаться молодой вдовой на троне.