Я стиснула зубы, и снова нащупав ладонь Даниэля, сжала её.

Господи, дай мне это пережить. Я не хочу это слушать —  я лучше буду думать о чем-то хорошем.

Хорошего в новой жизни было немало, и я как лучшее в мире заклинание, придающее сил, перебирала это хорошее в уме: я могу жить, там, где мне нравится. Даниэль снял нам два номера в "Чайке" — отеле, приткнувшемся на обрыве над морем. Но в любой момент, стоит только захотеть, можно собрать вещи и сменить шикарную "Чайку” , к примеру, на крошечную яхту из тех, что виднеются из окон моего номера с видом на залив. Да, пока я не собираюсь этого делать, и уж точно не стану менять место жительства, пока не закончится суд, но сам факт! Одна мысль, что я могу это сделать, наполняла мою душу горячим, ликующим счастьем.

У меня есть право вставать, когда пожелаю и есть то, что хочу. И в первые дни на свободе я с невыносимым блаженством листала страницу отельного меню, наслаждаясь самим процессом выбора.

У меня есть возможность общаться с кем угодно —  а не только с узким перечнем одних и тех же примелькавшихся лиц. И пусть пока что это тяжело мне давалось, я исправно выполняла задание, выданное мне миссис Мерстоун: пошутить с официантом, поболтать с портье, переброситься парой ниочемных фраз со случайным человеком из числа гостей отеля… И я справлялась.

У меня есть моя магическая стабильность: подтвержденная государственной экспертизой, заверенная заключением специальной комиссии. И это —  счастье. Да-да, дурацкая бумажка, от которой во мне ровным счетом ничего не изменилось —  источник счастья. Потому что эта бумажка —  моя защита, гарантия моей свободы. Чем бы ни закончилась эта тяжба, благодаря этой бумажке никому уже не удастся вернуть меня в Горки!

У меня есть свобода ходить, куда взбредет мне в голову!

...правда с этим пока были большие проблемы. Первые два дня я объясняла Даниэлю свое нежелание покидать пределы отеля тем, что меня могут принудительно вернуть в Горки —  ведь никаких доказательств моей безопасности для окружающих у меня нет! Но потом была назначенная социальной службой комиссия и официальное заключение на бланке государственного образца, с печатью и подписями, свобода перемещений засияла всеми манящими гранями, а я… Я поймала себя на том, что ищу новый повод, чтобы не идти ей навстречу.

Нет, нельзя сказать что внешний мир меня пугал. Скорее, я испытывала перед ним робость.

И, глядя на него сквозь безопасную стеклянную границу, говорила себе, что обязательно решусь, да. Только не сегодня. Завтра. Или послезавтра…