Больше не сказалось ни слова. Но пока они пересекали внутренний двор, Еве казалось, что неощутимый ею мороз с каждым шагом становится колючее.

Он не отступил, даже когда их шаги — уже их — эхом зазвенели в болезненно знакомом холле.

— Дорога мне известна, — сказала Ева, пока они поднимались по каменной лестнице; цветы на стенах распускали лепестки серые, как меланхолия. — Вам, полагаю, со мной не по пути.

— Я велел подать фейр в голубую гостиную, как только заклятие известило меня о гостях. — На площадке второго этажа Эльен учтиво открыл Миране дверь, за которой ждал длинный коридор. — Лиора Тибель, не сочтете ли оскорблением…

— Я помню, где голубая гостиная. — Та переступила порог размашисто, словно на полу не темнела деревянная планка, а зиял огненный провал. — Можете перекинуться словечком, если не подозреваете меня в том, что я стащу у Уэрта любимую вазу.

Эльена к восхитительной привычке госпожи полковника угадывать его предложения, видимо, уже привык. Во всяком случае, к Еве он повернулся без малейшего удивления.

— Всего пара слов, прежде чем вы подниметесь к нему, лиоретта, — сказал призрак, пока стрельчатые арки глухо перекатывали удаляющиеся шаги. — Он любит вас. Он страдает, потому что любит вас. Он хочет, чтобы вы пришли. Значит, хочет быть переубежденным.

Ева смотрела в светлую зелень его глаз. Светильники на стенах едва заметно просвечивали сквозь них — словно белое солнце искрилось через источенное морем бутылочное стекло.

— Вы уже помогли ему выбраться из черноты одиночества. Если кто-то может сделать это снова, то только вы. — Призрачные пальцы колко коснулись ее руки, сжав беспомощно опущенные ладони. — Жизнь и посмертие приучили меня выговаривать лесть и ложь легко, но я не лгал, когда говорил, что вы ярче любого света.

— Даже если это я толкнула его обратно? В черноту?

Пауза перед ответом была почти незаметной.

Но все-таки была.

— Даже если это вы.

Пауза была, но Ева, не опустившая взгляда — как бы тяжело это ни казалось, — не увидела в глазах напротив того, что ожидала. Осуждения. Боли.

Даже удивления.

— Он ничего не говорил. Но сопоставить факты нетрудно, — сказал Эльен, без труда прочтя немой вопрос в ее лице. Разжав пальцы, отступил на шаг. — Идите.

Повторять не потребовалось.

Когда Ева поднялась на первую ступеньку из тридцати, оставшихся до важнейшей, возможно, беседы в ее нежизни, ей было уже не холодно.

— Как будто тебе впервые проповеди читать, — заметил Мэт в такт ее страху, пока она как могла растягивала отнюдь не бесконечную лестницу.

— Не те, от которых зависит так много.