– А я та ещё заноза в заднице, – бормочет Мари.

– Это точно.

Почти что впервые за всё время – за все эти дни и за те, которые она вспомнила – между ними повисает неловкое молчание. Мари реально не знает, что ему сказать, и вообще стоит ли что-то говорить, а Джейк смотрит на неё в молчаливом ожидании, словно она действительно может всё объяснить. Он наверняка ждёт, что она пообещает ничего не предпринимать, но ведь сам прекрасно знает, что это почти со стопроцентной вероятностью будет ложью.

– Джейк, – в конце концов говорит Мари, когда молчание становится просто невыносимым. – Пожалуйста, постарайся понять. Меньше всего на свете я хочу ставить под угрозу… то, что я тебе обещала.

– Но ты это делаешь, – замечает Джейк, – причём уже во второй раз. Глянь, как выходит… Сначала мы обещаем друг другу будущее, а потом ты растворяешься в воздухе. Один раз это уже произошло. Хочешь повторения? Или это у тебя прикол такой – ты так сильно хочешь меня бросить, но не можешь? Поэтому съёбываешься на другой конец вселенной или куда там – в другое измерение? Эй, Принцесса, я просто могу дать тебе развод. Не обязательно прибегать к таким сложностям.

– Как ты можешь так говорить? – тихо произносит Мари. – Джейк. Я… Я люблю тебя. Я не хочу тебя оставлять.

– Любишь, – кривит губы Маккензи, – в этом-то и проблема, Марикета. Ты любишь, нахрен, всех. Даже тех, с кем только познакомилась. Должен ли я напоминать, что эти самые люди накануне ворвались в эту гостиницу и угрожали нам? Тебе, мне, Грейс? Что произошло бы, если бы тот ботан не нарыл на нас информацию и не отозвал бы их? Об этом ты подумала?

Нет, об этом она точно не думала.

– Джейк, – вздыхает Мари. – Я не знаю, как объяснить. Ты прав… Но я не могу просто оставить это так. Это… Слишком, понимаешь? Знать, что я могу им помочь – и ничего не предпринять.

Джейк отставляет в сторону пустой стакан и качает головой.

– Это для тебя слишком, – его губы искривляются в недоброй усмешке, – а перспектива снова раствориться в воздухе и оставить меня подыхать в одиночестве – нет. Я тебя услышал, Принцесса. Вали-ка ты спать. – И Мари почему-то встаёт с кресла; приходится прилагать усилия, чтобы передвигать задеревеневшими ногами. И это всё… Так дико. Тишина, прерываемая её шагами. Звук, с которым кровать отпружинивает, когда Джейк встаёт. Теперь и его шаги – грубая хватка его ладони на её запястье – холод в его глазах, когда он приподнимает её подбородок. Аромат его кожи, запах виски в его дыхании, упрямо сжатые губы, и… – Ну уж нет, – шипит он. Боги, да как понять этого невозможного мужчину – то «вали спать», то «ну уж нет», он сам-то вообще знает, чего от неё хочет? А, чёрт, когда он прижимает её к стене, Мари понимает, что да – точно знает, чего именно. – Я передумал, – хрипло шепчет Джейк, прикусывая мочку её уха, – возненавидишь меня – и хрен с тобой. Я тебе не позволю опять уйти, поняла? – его руки сжимаются немного сильнее, чем ей нравится, но Мари вообще не может ему сопротивляться – словно бы это так же нужно ей, как и ему. Он резко дёргает рукав её футболки, и швы издают жалобный треск – только чудом ткань остаётся целой. Джейк прикасается к следам на её плече, оставленным его же зубами – кожу по-прежнему немного саднит, но эта лёгкая боль отдаётся тяжестью внизу живота. Ей-богу, какой-то мазохизм. – Помнишь, что ты сказала мне однажды? – спрашивает Джейк, обрисовывая контуры следов пальцем.