В отряде под непосредственным командованием слуги Мубаррада, помимо Одаренных, состояли и трое человек, которых Острон в последнее время начал считать своими друзьями: Улла, Ханса и Басир. Большую часть времени Улла и Басир ехали рядом с самим Остроном, тогда как Ханса, из всех них бывший самым лихим наездником, часто отлучался вместе с другими разведчиками. Менее похожих друг на друга людей надо было еще поискать. Ханса на своем огромном жеребце, с которым управлялся немногим хуже Сунгая, из-за низкого роста казался почти мальчишкой, напоминал отъявленного хулигана, разъезжал без седла и громко свистел, когда нужно было привлечь внимание другого конника. Ниаматулла на лошади держался не слишком уверенно: маарри всю жизнь прожил в городе и был знаком с кочевьями только понаслышке. По той же причине он часто заводил разговоры с ехавшими рядом людьми, не зная о привычке кочевников пересекать бескрайнюю пустыню в тишине. Однорукий Басир ехал молча, часто с рассеянным видом; хотя Острон знал его давно и помнил еще обычным молодым стражем, думавшим только об оружии да о подвигах, китабская кровь взяла свое, и со временем Басир все больше становился похож на ученого. Возьмет и напишет когда-нибудь свою собственную книгу, думал время от времени Острон.

Птицы, судя по всему, приносили Сунгаю пока только спокойные вести. Всякий раз, поговорив с ними, Сунгай направлялся к Халику и пересказывал их ему; Острон обычно старался оказаться поближе, чтобы тоже знать последние новости. Пешие солдаты идут без приключений. Никаких подозрительных отрядов на расстоянии десятков фарсангов в обе стороны не замечено.

Одержимые по-прежнему находятся в Тейшарке.

Пичуга, принесшая эту весть Сунгаю, напугала многих воинов: этот крик знали почти все, и Острон в числе прочих был наслышан о поверье, что эта птица -- вестник смерти. Джейфар, впрочем, спокойно поднял руку, когда пестрая коричневатая тень скользнула к нему. У нее был маленький клюв и пугающие темные глаза. Птица уселась на кожаный нарукавник Сунгая и какое-то время молчаливо смотрела на поросшее бородой человеческое лицо. Потом снова издала крик и взлетела.

-- Козодои, значит, тоже у тебя на службе, -- буркнул тогда Халик, сидевший у костра неподалеку. Птица скрылась в ночи; люди расслабились. Острон привычно навострил ушки, пододвигаясь к Сунгаю.

-- Он с юга, -- сказал Сунгай. -- Он видел Тейшарк.

-- Что же там теперь происходит?

-- Он говорит, стены города остались такими же, какими и были, когда племена владели им, -- ответил джейфар, хмурясь. -- Но внутри город просто кишит. Жилые районы они почти не трогают, хотя многие дома разрушены, и тут и там он видел пламя. В цитадели происходит какое-то движение. Птицы не понимают смысла многих человеческих действий, но он определенно сказал, что они "строят гнездо".