Она громко фыркнула.

-- Вообще-то мамка кое-что говорила мне, -- сказал Ханса, отводя взгляд. -- Она утверждала, что видела Одаренного Джазари, когда еще была девчонкой. Говорила, что он был тощим, как скелет, и казалось, что его вот-вот ветром сдует, но когда надо было, он мог... изменяться.

-- Как это?

-- Ну, как... как в сказках, -- Ханса рассмеялся. -- Бац! И примет облик другого человека. А еще он мог поднимать тяжести. Я имею в виду... такие, какие и силач вроде Халика с трудом поднимет. Потому что Джазари -- бог плутовства и делает все не таким, каким оно выглядит. Мамка говорила, этого человека было не сдвинуть с места, потому что на самом деле он был очень тяжелый.

-- Тебя временами тоже бывает непросто сдвинуть с места, -- заявила Лейла, -- но это потому, что ты упрямый, как верблюд.

-- Кто бы говорил.

Она пихнула его в плечо, но Ханса легко завалился набок, и Лейла тоже не сохранила равновесие, едва не упала следом за ним.

-- Дурак!

Остальные рассмеялись.

-- И вправду как брат и сестра, -- еле слышно пробормотала Сафир.

-- Вижу, хорошо время проводите, -- раздался голос Сунгая со стороны; Острон оглянулся. Джейфар подошел к шатру, неся что-то в руках, и уселся неподалеку от Уллы. Хамсин проснулась, открыла один глаз и посмотрела на него, но осталась сидеть. Острон выпрямился и заглянул через плечо Сунгая.

В руках тот держал песчаную крысу. Животное, кажется, было ранено; обычные песчанки реагировали на вид Хамсин, пусть и спящей, достаточно бурно и пытались сбежать или хотя бы сжаться в комочек. Эта так и осталась лежать, и ее пушистый бок быстро поднимался и опадал.

-- Что с ней? -- спросила Сафир, заглядывая с другой стороны.

Сунгай нахмурился.

-- Она сказала, что с трудом сбежала от стен Тейшарка, -- ответил он. -- Бежала все утро, хотя песок под конец начал сильно жечь ей лапы. У нее просто сильный ожог и болевой шок.

-- Зачем же она бежала?.. -- начал было Острон, но осекся: и дураку ясно, зачем, чтобы рассказать Сунгаю что-то важное.

-- Что еще она рассказала? -- вторил Улла.

-- Ее... мысли очень спутаны, -- буркнул Сунгай, осторожно укладывая песчанку на свернутый бурнус. Принялся рыться в своем вещевом мешке, выудил оттуда пиалу и налил из фляги воды; все смотрели, как он пристраивает пиалу так, чтобы лапки крысы оказались внутри. Они действительно покраснели.