-- От тебя будет немного толку, -- крикнул Ханса с другой стороны. Лицо китаба не изменилось, окаменевшее от решительности.

-- Какой-нибудь да будет, -- возразил он.

-- Идиоты, -- выдохнул Острон.

Сзади было плохо видно, но наконец даже он углядел между несущимися галопом всадниками темное русло реки. Хамсин пронзительно закричала, кружа над отрядом. Все глаза напряженно всматривались в зеленоватую гладь Харрод с надеждой, если только их обладатели не оглядывались на темное облако бегущих позади одержимых. Нет ли хоть клочка белого?..

Острон, в очередной раз обернувшись, почувствовал, как что-то внутри оборвалось. Во главе отряда безумцев, которых уже было видно, -- многие из них также ехали верхом, и мохнатые низкорослые лошади разбрасывали пену, -- скакал на вороном коне знакомый человек.

-- Вот дрянь, -- выругался Острон. -- Я надеялся, что рана была хуже!

Следом за ним по очереди обернулись и Басир с Хансой. Пришпорили лошадей. Река стремительно приближалась; копыта животных уже приминали собой жухлую траву, между которой тут и там пробивались зеленые стрелки. Места были знакомые: у берега светлели покинутые дома ахада Дарваза.

Кто-то громко крикнул; Острон резко вскинулся, выглядывая на реку.

К его огромному облегчению, на темных водах раскачивался дау. Один-единственный корабль, с двумя белыми парусами-раковинами: их надежда на спасение.

-- Быстрее, быстрее! -- заорал Сунгай. На корабле их отряд тоже явно был замечен; дау устремился к берегу.

Острон остал от остальных. Его рука легла на рукоять ятагана. Огонь использовать он и не пытался: белоглазый был уже близко. Так близко, что можно было разглядеть его лицо. Фарфоровая маска без выражения. Человек ли он?..

Одержимые замедлили бег и остановились. Белоглазый поднял руку, в которой блеснул клинок палаша. Острон оглянулся на своих: люди уже были почти на самом берегу, и Ханса с Басиром почти остановились, глядя на него. Он махнул им рукой.

-- Ruh kihara darbat, -- прошелестел холодный голос белоглазого; кажется, он что-то приказывал безумцам на их мерзком языке. Те отступили назад, освобождая место. Белоглазый направился к Острону; его плащ развевался.

На этот раз, в отличие от сна, он прекрасно видел Острона. Тот сглотнул и все-таки извлек ятаган из ножен.

-- Ты нанес мне рану в прошлую нашу встречу, нари, -- сказал белоглазый; он говорил со странноватым акцентом, делая звуки слишком уж твердыми и гулкими. -- Я хочу отплатить тебе.

Острон вскинул подбородок. Он слышал крики за своей спиной, но боялся уже оглядываться, не сводил взгляда с противника.