-- Потомство?.. -- повторил Острон. -- Это передается по крови?

-- Конечно, -- спокойно согласился тот. -- А ты что думал, нари? Все дело в крови. Долгие тысячи лет мы этим и занимались. Асвад отбирал наиболее подходящих особей, чтобы их потомство дало нужные результаты. Небось и ты -- потомок какого-нибудь Эль Масуди, или как там его звали, только, может, и сам этого не знаешь.

Острон поперхнулся.

-- Вообще-то я именно его потомок, -- пробормотал он.

-- Видишь, я не соврал.

Они замолчали. Ехавшие впереди Ханса и Лейла время от времени оборачивались, чтобы взглянуть на Острона; он догадался, что они боятся оставлять его наедине с безумцем, который может легко потушить его пламя, да и на мечах одолеет его.

-- Но логика -- это еще не все, -- потом заметил Острон. -- Ты же родился и всю жизнь провел в Талла, верно? Разве можно в один день взять и предать все, что было тебе дорого?.. Метнуться на сторону врага, с которым твои предки воевали тысячи лет?

-- Дорого? -- повторил белоглазый. -- Мне ничто не дорого, нари. Логика -- это все. Дела предков меня не касаются, в конце концов, они умерли давным-давно. Ладно, если тебя это так интересует, я тебе вот что скажу. Безумие повторяется кругами. Как колесо телеги, понимаешь? Сегодня ты в верхней точке, завтра -- в грязи. Сегодня я почти не отличаюсь от вас. Сколько пройдет времени, прежде чем колесо совершит оборот, я точно не знаю, но может быть, через две недели или месяц я вновь окажусь в нижней точке, Асвад овладеет моим рассудком, и я превращусь в животное. Я буду кидаться на все, что движется, и логика перестанет иметь для меня значение. Мне это не нравится. Мне нравится логика, на нее можно положиться.

Сунгай тем временем присмотрел впадину у основания бархана, и его верблюд замедлил ход; люди стали подтягиваться, и расстояние между ними сокращалось.

-- Ты странный, белоглазый, -- пробормотал Острон. -- Но может, так и должно быть.

-- ...Вообще-то у меня есть имя, -- сказал тот в ответ. -- Даже у меня была мать, и она назвала меня Исаном.

Острон обескураженно замолчал: в голове у него как-то не укладывалось, что у тех самых безумцев, с которыми он сражался столько раз, могут быть родители и даже имена. Белоглазый... Исан, впрочем, явно догадывался о замешательстве нари и ничего не сказал больше.

Солнце забралось в наивысшую свою точку, -- он сказал, верхняя точка колеса?.. -- и тень от бархана стала совсем узкой, и людям пришлось устроиться цепочкой, завернувшись в бурнусы. Верблюды улеглись между ними. Безумным был Исан или нет, он был такой же человек, как и остальные: точно так же завернулся в свой серый плащ и устроился в песке, уперевшись спиной в бок своего животного. Острон, оказавшийся рядом с Сунгаем, в последний раз выглянул на него из-за горба дромедара и сполз обратно. Все равно за белоглазым смотрят Ханса и Басир, оказавшиеся чуть повыше.