Она сглотнула, стиснула губы.

— Ничего удивительного, что твой ребенок умер у тебя на руках! Ты небось и теперь думаешь, как все они, что не стоит рабски поддерживать существующую жизнь, лучше позаботиться о зачатии новой!

Женщина продолжала молчать, но ее глаза почернели. Леарза не замечал этого; гнев полыхал у него внутри, мешая дышать, мешая видеть.

— Успокойся, — ровным, бесчувственным голосом наконец сказала она, заставив его осечься. Он замолчал и уставился на нее. — Ты ведешь себя, как мальчишка. Ты совершенно нелогичен. Возьми себя в руки, сейчас же.

На кухне воцарилась тишина.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Время остановилось в единственном истинном моменте.

Лицо Волтайр теперь было невероятно похоже на лицо ее брата; такое же окаменевшее, с застывшими под кожей желваками, глаза ледяные, губы плотно сжаты. В одно мгновение Леарзу уколол легкий страх: ему показалось, что перед ним стоит равнодушная машина.

Космическим холодом окатило его.

Он сделал шаг назад, отодвинувшись от нее. Она продолжала стоять.

— Я ухожу, — тихо сказал он.

Она молчала.

Он развернулся и почти выбежал с кухни; он лихорадочно собирался, швыряя вещи, которых, казалось бы, было у него так много, но в итоге набрался только тощий рюкзак. Волтайр не поднималась к нему. Он застегивал джинсы, натягивал свитер, перекинул рюкзак через плечо и спустился в холл. Она была там; она стояла, безмолвная, будто призрак, и наблюдала за ним. Не глядя на нее, Леарза принялся зашнуровывать кеды, потом набросил куртку.

Он уже стоял на пороге, когда все-таки решился оглянуться.

Ее глаза по-прежнему были полны льда. Он скривился и вышел, хлопнув дверью.

Из окна кухни видно было, как всколыхнулись старые яблони, когда в небо взмыл аэро. Леарза уже не мог знать, что после этого Волтайр вернулась на кухню, остановилась у окна и смотрела в темноту; потом будто что-то сломалось у нее внутри, и она резко сгорбилась и заплакала навзрыд.

10,01 пк

10,01 пк

— Его многие обвиняют в бесчувственности, но вместе с этим нельзя упускать из виду, что часто вычислители вроде меня тоже этим страдают, из-за того, что нам приходится в голове обрабатывать огромное количество информации, делать сложные расчеты, да и в целом наша деятельность опосредованно связана даже с машинами, — вот, из-за этого как-то перенимаешь будто некую бездушность цифр, которые прокручиваешь в уме, и… я этого молодчика определенно где-то видел. О, это же никак господин Кандиано и его знаменитый телохранитель. Господин Кандиано!