Некоторые его коллеги удивлялись тому, что на сей раз профессор предпочел остаться на Кэрнане, хотя продолжал работать с материалами, присылаемыми с Анвина, однако сам Квинн коротко пояснял: «я уже слишком стар для этого». Его ассистент Малрудан, впрочем, подозревал, что у профессора есть и иная причина для того, чтоб оставаться в Ритире, а именно спасенный Морвейном руосец. Сам Гавин планировал в скором времени отбыть на космическую станцию «Анвин-1», но сперва желал защитить кандидатскую.

Таким образом, в тот день, ничем не отличавшийся от тысячи других, профессор сидел в своем просторном кабинете, обложившись древними книгами, вывезенными с Руоса, между которыми где-то затерялся и его планшет, но мысли Квинна витали далеко, а взгляд устремился на волосы страшной женщины на картине. Руосец, которому эта картина никогда не нравилась, не знал, что профессор вывез ее с Ятинга в свое время и что ей уже очень много лет.

В этот день к профессору явилась нежданная гостья, однако он ничуть не удивился ей и благодушно предложил сесть. Волтайр Морвейн была строго одета и выглядела старше из-за того, что стянула свои вьющиеся волосы в тугой узел на затылке, а может быть, и из-за своих слишком серьезных глаз. Она опустилась на предложенный стул и взглянула на профессора. Он с первого момента знал уже, из-за чего она пришла, однако продолжал смотреть на нее с прежней благожелательностью.

— Я… колебалась, профессор, — нехотя произнесла женщина, опустила голову. — Но все-таки я считаю, что вы должны знать. Я очень беспокоюсь… с Леарзой творится что-то неладное, ему снятся сны…

И она в подробностях принялась рассказывать; Квинн молча выслушал ее.

— Я понимаю, чего он боится, — завершила Волтайр. — Что его запрут в ксенологическом, будут изучать, словно какую-то букашку. Он по-прежнему считает нас бездушными машинами, не доверяет нам. Но если это действительно так, если Беленос был прав, и…

— Возможно, что все не так просто, — возразил Квинн, когда она осеклась и замолчала, коротко всплеснув руками. — Во всяком случае, вам ничего не остается, госпожа Морвейн, как отпустить его. Только время покажет нам, чего ждать. Конечно, мы должны присмотреть за ним, но никогда не следует забывать об осторожности.

— Кажется, именно наша осторожность так злит его, — вздохнула женщина. — Он такой импульсивный, часто ведет себя совершенно нерационально; он думает, что это просто трусость.

— Конечно, именно так на это смотрели и остальные люди его расы.

— Профессор… — неуверенно сказала она, — вы… тоже считаете, что его необходимо взять под контроль? Держать его в ксенологическом?