— А я как раз находился в Ритире, — вторил Корвин, — когда коллеги мне сообщили, что какие-то пьяные приду… ну, то есть, неизвестные люди пытались совершить двойное самоубийство и прыгнули с крыши математического корпуса… и тут я приезжаю на место происшествия и вижу, как тебя, всего в крови и осколках, выносят из здания! Я чуть не позабыл про то, что должен был интервью взять!

— Все, больше мы тебя не пустим, — наконец заявил Сет. — Выбирай: у кого из нас ты будешь жить.

— Но… — начал было Леарза.

— И никаких «но»! У тебя же по-прежнему нет своего жилья? Или ты хочешь вернуться в ксенологический? Гавин уехал, а профессор очень занят исследованиями, так что тебе там будет скучно!

Леарза вздохнул и виновато опустил голову.

— Корвин, я не слишком обременю тебя?

— Ничуть, — просиял журналист. — Что, все-таки хочешь пожить в Ритире?

— Ну да, чтобы облегчить жизнь Финну…

— Ты больше всего облегчишь мне жизнь, если перестанешь мечтать про самоубийство, — буркнул тот со своего места.

— Я больше не буду, — совсем по-детски сказал Леарза. — Извини.

* * *

Отправляясь в далекий путь, шагая по неизведанным тропам, человек медленно продвигается по пути времени; ему кажется, что проходят вечности, но совсем другое дело — возвращение.

Возвращаясь назад, они перешагивали через часы, не замечая этого; беззаботно болтали, разделялись на маленькие группы, и только охотники продолжали неутомимо рыскать по все редевшим перелескам.

В эти дни Орсо Кандиано чаще всего проводил время подле молодого Теодато, попросту потому, что оба они избегали общества остальных своих спутников. Теодато беспокоился: ему совершенно не нравилось состояние их старшего товарища, а еще менее того — угрюмые, непонятные высказывания, которые тот делал время от времени.

— В сущности, до чего нелепо наделять конкретного человека привилегиями лишь по факту рождения, — однажды заявил Кандиано, сердито хмурясь и глядя куда-то в сторону. — Все мы приходим в этот свет нагими и бессловесными младенцами. Цивилизацию, отрицающую равенство всех людей, следовало бы уничтожить.

— Стало быть, вы отрицаете, что у каждого из нас свои таланты и особенности? — спросил его Теодато. — Что мой двоюродный брат куда лучший охотник и боец, нежели я, хотя нас связывает единая кровь?

— Нет, господин Теодато, я совсем не это имею в виду, и вы наверняка меня прекрасно поняли, только притворяетесь. Вы и господин Виченте равны в своих правах и возможностях; пусть лучший охотник — он, никто не мешает вам взять в руки ружье и отправиться в лес. Однако есть другие люди…