Леарза смешался; в голове его против воли всплыли воспоминания о том, как Волтайр беззащитно плакала у него в объятиях когда-то давно, — теперь казалось, это было столетия назад, — на Сиде.

— Ничего, — он поднял руку. Челюсть все еще гудела, язык плохо ворочался во рту: кажется, удар был неслабый. — Но она все рассказала профессору. О моих снах. Даже сама предлагала, чтобы я вернулся в ксенологический, сдался вашим людям.

— Она просто заботилась о тебе, как умела, — возразил Беленос. — Потом, когда ты ушел от нее, она не находила себе места от беспокойства, она даже связалась со мной, хотя это было непросто: я уже был здесь. Когда я узнал, мне ничего так не хотелось, как разбить тебе башку. Только она до сих пор переживает за тебя, кажется, профессор до недавнего времени даже отправлял ей сообщения о тебе, как она просила его. — Он криво усмехнулся, запрокинув голову. — Кажется, настолько она не заботилась даже обо мне. За это мне еще сильнее хочется убить тебя.

Леарза обескураженно молчал.

— Ты наговорил ей… всякого, — добавил Морвейн. — Ты знал бы, как твои слова ранили ее. Она все молча стерпела и потом плакала в одиночестве. Она еще оправдывала тебя передо мной, ублюдок…Если нам суждено вернуться на Кэрнан, знай: я за шиворот притащу тебя в Дан Улад и заставлю извиниться.

— Не надо, — тихо сказал Леарза. Беленос вскинулся, посмотрел на него; Леарза отвел взгляд. — Я сам пойду. И… ты тоже прости меня, Бел. На самом деле… я вообще вел себя, как последняя тварь. Ты зря спас меня, я не заслужил этого… вместо того, чтобы отблагодарить тебя за свою никчемную жизнь, я все испортил, по моей вине погиб Каин, которого я считал своим хорошим другом. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь искупить это?.. во всяком случае, знаешь, после Руоса ты и Волтайр… вы моя единственная семья. Если от меня теперь и будет какой-нибудь толк, я готов сделать все, чтобы мы могли вернуться домой.

— Домой, — глухо повторил за ним Беленос. — Ладно… видимо, придется мне ужиться с тобой, если вернемся. Сам виноват.

Леарза нервно рассмеялся; они наконец взглянули друг другу в глаза, и разведчик первым протянул ладонь.

— У тебя кровь, — потом сказал он. — Иди умойся.

— Ерунда, — возразил Леарза, потрогав себя за подбородок: действительно, он и не заметил, что из уголка его рта стекает капелька крови. — Я заслужил.

— Я тоже так думаю, что заслужил, — буркнул Морвейн, но в его голосе уже больше не было гнева.

* * *

Когда они спустились на первый этаж, там царила настоящая неразбериха. В главной гостиной столпились, кажется, все обитатели особняка, постоянные и временные; Леарза не сразу сообразил, что происходит, но потом уже догадался, очевидно, что не столь давно вернувшийся от старика Веньера Дандоло наконец сообщил своему преданному слуге, что особняк в самом скором времени придется покинуть.