В его глазах и искаженном мукой лице я читала боль. Торн страдал. Молча, безропотно подставляя свои плечи тяжести упавшей на них вины. Изъедал себя поедом и люто ненавидел. И не потому, что он по собственной глупости лишился идеальной сексуальной партнерши, а потому что потерял дорогого человека. Я, хорошо знающая, что такое терять, не могла не узнать подобного в чужом взгляде.

Глядя в небритое и осунувшееся лицо Райдэка, мне хотелось выть. Мне? Как же я понимала, что творится сейчас в его душе. Он винил себя в моей гибели. Откручивал ситуацию назад и умирал от бессилия, потому что уже ничего не мог исправить.

С моейстороны это выглядело отвратительно. Господи, почему выглядело? Мерзкой, истошно вопящей правды не могли заткнуть даже мои рефлексы холодной стервы. Это я знала, что у нас все еще впереди, а для него — здесь и сейчас все закончилось. Безвозвратно.

Я лишила его всего. Женщины, ребенка, возможности жить полноценной жизнью. Как ни крути, это было подло — обречь мужчину на вечное одиночество. Пусть только в его собственных мыслях. Все равно подло.

Я ненавидела его за то, что он не оставил мне выбора, и жалела за то, что он не оставил его и себе. Если бы он не испортил все своими планами с моим воровством и запиранием на Проктэрре, все могло быть иначе. Зачем он это сделал? Почему не оставил нам шанса быть вместе, но на других условиях? А ведь я готова была его ему дать… Зачем заставил меня пойти на такие крайние меры? Зачем вынудил мучиться самой и мучить его?

— Морковка, не надо тебе на это смотреть, — категорично заявил Стэн, одним резким движением руки вырубив трансляцию. — Волнения тебе сейчас вообще ни к чему. Что? Я читал, — заметив, как я смотрю на него, сердито возмутился Гвоздь. — Беременным нужны только положительные эмоции. Поехали домой, — проворно подхватив меня на руки, он злым пинком ноги отодвинул в сторону кресло, а затем пошагал к выходу, по пути бросив парням: — Ждем вас во флаере.

* * *

Я проревела на плече Стэна всю дорогу, а дома меня накачали успокоительным так, что я, провалившись в темноту, даже снов не видела.

Утром я проснулась с больной головой и отвратительным настроением, сначала сорвавшись на парней за то, что меня вовремя не разбудили и я опоздала на работу, а потом за завтраком едва не разрыдавшись из-за того, что мне нельзя кофе, а очень хочется.

— К врачу тебе надо, — спокойно наблюдая за моими метаниями, глубокомысленно изрек Стэн. — Что-то гормоны у тебя шалят.

— Прекрати разговаривать со мной как с душевнобольной. И вообще, я еще здесь главная.