Вдох — взгляд утратил резкость.

Следующий — сознание стало уплывать.

Еще один — и я провалилась в темноту.

Глава 39

Глава 39

Первым, что я увидела при пробуждении, был потолок. Высокий. Многоуровневый. С большим количеством точечной подсветки. И… метеорит мне в двигатель. Я слишком хорошо помнила спальню, которой принадлежал этот потолок.

Первой реакцией на подобную ситуацию всегда является паника и желание куда-нибудь убежать. Но когда я попыталась вскочить с кровати, к своему ужасу поняла, что не могу пошевелиться.

Повертев головой, поняла причину. Руки и ноги оказались привязанными шелковыми лентами к столбикам в изножье и изголовье. Меня распяли, как образец для препарирования. Весело. А в кресле напротив сидел Райдэк, уложив подбородок на согнутую в локте правую руку и прикрывал кулаком сомкнутые в кривую линию губы. Взгляд у него был голодный, злой, и абсолютно голой мне было понятно, как успел себя завести мужчина за то время, пока я была в отключке.

— Развяжи меня.

— Нет, — отрезал Торн. — Говорят, ты сорвала куш, Агни? — недобро поинтересовался он, со злым прищуром оглаживая взглядом мой живот. — А мне когда собиралась рассказать?

— Развяжи, поговорим нормально.

Райдэк хищно поднялся с места, небрежно расстегивая пуговицы белоснежной рубахи и лениво перемещаясь взглядом от моей груди к бесстыдно выставленной на обозрение из-за привязанных к спинке кровати ног промежности.

— Коне-ечно, поговорим, Агни, — в густом бархатистом голосе холодными бусинами перекатились интонации ярости, перемешанной с похотью.

Опасная смесь. И мужчина, двигающийся на меня с мягкой кошачьей грацией, выглядел пугающе опасно. Черт, а вот теперь я действительно влипла.

— Торн, не сходи с ума.

— Так я, значит, для тебя — как это у вас говорят — бык-производитель? Вот зачем ты согласилась на приват? Так, Агни? — небрежно приподнял бровь Райдэк.

— Торн, не делай этого. Пожалеешь, — я тяжело сглотнула, уставившись на обнажившегося по пояс и склонившегося надо мной мужчину.

— Да? — устраиваясь между моих широко разведенных бедер, ухмыльнулся командор. — Уже жалею. С того самого дня, как проснулся в этой постели брошенным, использованным и связанным, — подался вперед он, впиваясь губами в беззащитную плоть, — Сильно жалею, Агни, — под мой протяжный стон прошептал Райдэк, начиная языком свою чувственную пытку. — Как же я жалею…

Безжалостные руки суматошно чертили обжигающие дорожки на моих боках, гладили живот, сжимали и мучили затвердевшие от желания соски, и меня трясло в чумной лихорадке, ломало, как наркоманку в ожидании дозы.