Знаете ли вы, что это такое — хотеть, любить и ненавидеть? Безумный коктейль. Умом понимаешь, что так не должно быть. Гадко, отвратительно. Неправильно. А тело живет отдельно от тебя, подчиняясь только инстинктам и существующей между вами связи. Неразрывной. Мучающей тебя, выворачивающей и выкручивающей, как мокрую тряпку. И кажется, что болит каждая клетка в ожидании тепла мужчины и его вторжения. Не важно какого — сладкого, горького, болезненного или поднимающего тебя в экстазе до небес.

Главное, чтобы он был в тебе, и чтобы не останавливался. Потому что пустота убивает, и только когда он внутри и заполняет собой каждый миллиметр тебя и твоей души, ты можешь жить и дышать.

И ты просишь… Унизительно просишь: "Пожалуйста", хотя толком и не понимаешь, чего просишь на самом деле — то ли чтобы не убивал своей испепеляющей страстью, то ли чтобы замучил ею до смерти.

А Торн, словно повернутый извращенец, вылизывал мое тело, повторяя с отчаянно сквозящими в каждом звуке его шепота нотами безумия:

— "Ты моя… моя…".

Сорвав с себя остатки одежды, Райдэк навис надо мной, удерживая себя на вытянутых руках, толкаясь твердым, как камень, членом между моих раздвинутых ног.

— Да-а, — плавно качнув бедрами, он закрыл глаза, и лицо мужчины исказила судорога блаженства. — Агни…

Со свистом вдыхая воздух, он медленно входил и выходил из меня, и руки его, обвитые натянутыми тросами сухожилий, мелко дрожали не то от напряжения, не то от невозможного возбуждения.

Тягучее, острое, томительное погружение и это убийственно-медленное движение внутри меня рвало выставленные мною щиты, оставляя беззащитным и обнаженным мое сердце. Вся как на ладони перед этим мужчиной. Он распял и пользовал не мое тело — мою душу.

Злые слезы скатывались по щекам, а нарастающее внутри меня возбуждение дикой повиликой оплетало сознание, впрыскивая в кровь сладко-горький яд наслаждения. Чудовищно. Я, наверное, испорченная, чокнутая дура, потому просто умирала из-за того, что не могла обхватить его руками, вжаться лицом во влажную широкую шею, пахнущую таким родным и необходимым мне как воздух мужчиной. Пальцы болели и кололи, а желание пройтись ими по упругому рельефу мышц Торна сводило с ума. И было уже непонятно, где заканчивается моя любовь и начинается помешательство.

Я не хотела чувствовать то, что чувствовала. Вселенная, я не желала, чтобы это было так. А он целовал меня и двигался, ускоряя темп, углубляя проникновение, наполняя меня своей яростью, энергией и желанием. И в его потемневших глазах уже не осталось проблесков самоконтроля, только дикая жажда и бешеный инстинкт собственника, просто обязанного заклеймить, пометить и взять то, что принадлежит только ему. Мы кончили вместе: я — плача навзрыд и кусая губы, а он — обнимая мое лицо и сцеловывая с моих мокрых щек слезы.