– И только поэтому меня не убили?

– Мне твоя смерть ни к чему. В наши края тебя привело не своекорыстье, а рука высшего мага. Мы здесь не проливаем напрасной крови. К тому же молодые и сильные мужчины нужны Элриону. Если бы ты осмотрелся и добровольно…

– Хорошо, я понял, – нетерпеливо и довольно непочтительно перебил Стар. С женщинами, нуждающимися в молодых и сильных мужчинах, он говорил только так. – И что теперь?

Уха вздохнула еще раз.

– Теперь ты можешь подкрепиться. А потом… Я, наверное, должна была бы отпустить тебя. Вижу, ты именно этого ждёшь от меня. Но ты узнал о нас и потому стал опасен. Ты получишь волшебный напиток, забудешь о том, где побывал с того момента, как подошёл к нашему пограничному ручью, и очнешься возле вашего ближайшего поселения. Это единственное, что я могу сделать, чтобы не привлечь к Гряде твоих головорезов и расстаться с тобой без опаски.

– А если я откажусь? – дерзко спросил Стар, выразительно покосившись на кувшинец у изголовья.

Уха пожала плечами.

– Однажды ты все равно захочешь есть или пить, – усмехнулась она. – Отказываться ты сможешь только до этого момента.

– Почему б не сказать прямо, что сумеешь заставить меня?

– Увы, этот напиток нельзя заставить пить – ни магией, ни силой, – неожиданно печально произнесла уха, – будь иначе, сколько запутанных дел мне удалось бы решать без труда… Однако, я терпелива и умею ждать. И у меня есть причины не торопить тебя. – Она помолчала, разглядывая пленника, будто ещё и ещё раз перебирая и взвешивая про себя эти причины. Стар, обычно крайне редко смущавшийся чем-либо, чувствовал себя неловко под этим бесстрастно оценивающим взглядом прекрасных женских глаз. – Всякий старатель, нечаянно забредший на твой двор, нашёл бы только смерть. Не так ли? Моя сестра зарыта в поле, с которого ты ешь… А я, проявляя добрую волю, храню тебе жизнь. У тебя заботливые берегини, витязь. Поверь, у меня не так много редкого питья, чтобы тратить на кого попало. Так что, если ты захочешь вернуться, тебе придется выпить его самому.

Она повернулась и пошла прочь. Стар резко поднялся – ветви деревьев настороженно дёрнулись, по зелени пронесся шелест.

– Отсюда невозможно сбежать, – не оборачиваясь, пропела уха.

– А если не сбежать, а приспичило? – это вырвалось грубее, чем он хотел, прозвучало вызовом.

– Выйди, и любой мужчина укажет тебе нужное место; потом можешь осмотреться, – разрешила она, прежде чем исчезнуть за стволами.

Стар сник. Нет, разгаданной ухой мысли о побеге он не оставил. Но, если кто-то наблюдает за ним, то пусть поверит в его покорность. С самым подавленным видом витязь обошёл живые стены шатра, запрокинув голову, обречённо полюбовался на светло-зеленую даль, такую непохожую на привычный золотой веер лучей, рассекающих глухой сумрак приграничных чащоб. Здесь стволы и их ветви, направленные искусной рукой лесовода, обрамляли идеально круглый зал, причудливо изгибались, то расходясь, то переплетаясь, и уходили ввысь, смыкаясь там тем необычным сквозным шатром, что так поразил его в первые минуты пробуждения. И ветви под ногами действительно были крепки.