Охранники всё ещё лежали без чувств на крылечке, когда Лар с несколькими свитками за пазухой выбрался через окно и неспешно направился к тому месту, где оставил шумилку.

Он был уже далеко, когда у резного крыльца опустевшего терема столпились над товарищами встревоженные дозорные гвардейцы, пока еще не догадавшиеся окружить терем, оцепить и прочесать все ближайшие улицы, наглухо перекрыть все двенадцать выездов из старого города и немедленно доложить о страшном грабеже Собору.

10.

10.

Нельзя сказать, будто Заграничью передалась паника Межгранья, ибо таковую в столице задавили на корню. Венценосная чина не то что паники или там подготовки к похоронной церемонии – до особого её распоряжения – не дозволила, а и рты открывать запретила, пригрозив болтунам, распускающим слухи о гибели старца, лишением не только языка, но и головы.

Самого победителя Петулия не потревожила и на детинец не зазвала. Ну и пусть себе дуется, не хочет – не надо, и мне пока не до чин, думал Дэл, покидая притихшую столицу через настежь распахнутые ворота. Ни о чоме, ни даже о чухе вспоминать сейчас не было сил. Он и управителя своего пока не тронул. Потом. И сердечные копания, и последние счета – всё потом. Последний из рода ри Элей отстоял свой Кристалл, и теперь пришло их (и камня, и его хозяина) время, но оно, время, потерпит, подождёт, пока израненный маг не окрепнет.

Верхом на отдохнувшем цанговом шумилке, всё в том же, сотворённом в битве, бледном ореоле рун Великого Исцеления, держатель поспешил к спасительным рукам Сома.

Но не остыло ещё место встречи двух магов близ Соборных садов, как по тайному приказу правительницы были подняты все гвардии Заграничья. Каждой дружине предписывалось занять отведённый ей в столичном предместье стан, а тысяцким – предстать перед троном. Пини всё ещё страдал в маленьком жёстком седле, неся свой зад к Терему, а у чины уже собрались верные ей маги Собора. Держатель всё ещё нежился в целебном сне, когда венценосной чине удалось сдержать чаши Равновесия, дрогнувшие было от рокового взрыва. Всего за пару дней столица укрылась за прочным оградительным кольцом верных дружин и заклятий. Только потом по владетельным домам понеслись гонцы. О Никтусе – ни полслова. А за Чуру чина гонцов вообще не послала, а значит, никого оттуда видеть пока не хотела, Лар был единственным, пусть и незваным, приграничным гостем столицы в те дни. Просто дозорный доклад чине о его визите запоздал. Державный дом велел всем соблюдать спокойствие и составлять отчёты об управлении подворьями. Владетели ни обеспокоиться, ни ослушаться не посмели. Но что были охвачены тревогой – несомненно. В кончину Никтуса верилось с трудом. Тем не менее, все его соглядатаи, до того прочно сидевшие на каждом дворе, но не успевшие при столь удивительных известиях тут же присягнуть на верность своим потрясённым владетелям, принялись как-то быстро и незаметно исчезать или подвергаться неведомым скоротечным и смертельными напастям.