Никтус на мгновение скрылся в потоках удивительного пламени, но, в отличие от сгинувших помощников, сумел себя защитить, даже взмахнул посохом, намереваясь расплющить локка о камни. Только зверь неожиданно молнией прянул вперед, защёлкнул челюсти на горле Никтуса, затем, накрепко зажимая старого мага в пасти, рванул ввысь и в сторону – и взорвался.

Дэл лежал ничком и успел зажмурить глаза, но нестерпимое сияние все равно проникло сквозь веки. Оглушительно шибануло по ушам. От разом рвущихся ментосвязей с Пичугой заломило виски и темя. Спину мага словно окатило раскаленным металлом, и эта последняя чудовищная боль не давала ни колдовать, ни даже думать. Уже плохо соображая, что делает, Дэл вложил всю силу Кристалла в еще чудом держащееся заклятие Щита.

Когда вокруг перестала гудеть потревоженная земля, всё ещё живой держатель Порубежья некоторое время лежал, выхаркивая сгустки крови, потом медленно, по слогам, будто на школьном занятии, сипло, чуть слышно, одними запёкшимися губами произнес заклятье Великого Исцеления. Народившиеся при этом над ним светящиеся руны расплылись в воздухе, выбирая-высасывая изо всех целебных растений округи жизнь, передавая ее умирающему магу. Страшное колдовство, не запрещенное, но запретное – ибо применять его можно только если нет других способов исцелиться, а смерть уже стоит за спиной. Одним заклятьем можно загубить целый лес, который больше уж никогда не оправится – зато оно возвращает и здоровье больному, и силы уставшему, и целостность поврежденному.

Но обгорелая кожа Дэла осталась все такой же обгорелой, а голова – обугленной, сам он так и остался покрыт ранами, разве только перестал чуть ли ни при каждом выдохе выплевывать кровь, да сумев подняться на ноги, сделал пару неверных шагов, огляделся. И сразу сообразил, почему так случилось.

Вокруг него вместо живого, радующего зеленью и целебными соками, сада простирался огромный круг выжженной земли. Чуть в стороне, куда с Никтусом в пасти направился верный Пичуга, земля сплавилась в мутную стеклянную массу, от которой струился жар, сам же Дэл стоял по щиколотку в пепле – и ему здорово прижигало пятки сквозь подошвы сапог.

Он сделал ещё несколько неуверенных шагов, споткнулся о жезл, нащупал его в горячем пепле, скуля от боли в обожженных пальцах, и подобрал, а потом вернулся туда, где пожухлая трава обозначила контуры его тела, во время взрыва прикрытого щитом. Заклятье исцеления выпило жизнь из этого клочка земли, но зато он был не так раскален. Дэл посмотрел на небо, потом оперся на жезл, как на посох, и принялся ждать – и из Межгранья, и от загородных владений, и со стороны так и не достигнутых им Соборных садов сюда по заметно посветлевшему небу неслись черные крылатые точки. Казалось, взрыв всполошил всех магов на час полета вокруг. Наверное, ему следовало бы обдумать, каким образом выставить Никтуса в наихудшем свете перед Собором, но об этом Дэл теперь почти не беспокоился – победитель всегда прав.