С Серсеей мы расстались у Львиных врат. Ее путь в сопровождении многочисленной свиты лежал дальше, по Золотой дороге до самого Утеса Кастерли.

Она не сказала мне ни слова, и даже не посмотрела в мою сторону. Вначале я хотел позволить Мирцелле сопровождать мать. Так было бы легче им обеим. Но потом, по совету Кивана, отказался от этой мысли. Неизвестно, что могла выкинуть обиженная и яростная Серсея в отместку, и за кого отдать мою сестру.

Томмен также остался в замке – парень рос слишком тихим и робким, и пора было выбивать все это из его головы и характера.

Джейме остановил коня и долго смотрел вслед своей любви. Передовые всадники кортежа поднялись на дальнюю возвышенность и стали пропадать за гребнем холма. Вот роскошная королевская карета, запряженная шестеркой белоснежных кобыл, поднялась на верхнюю точку, на миг застыла и пропала…

Боль медленно утихала в глазах Джейме, уступая место тихой скорби.

– Пора возвращаться, – я дотронулся до его плеча. Он встряхнулся, кивнул и постарался прийти в себя, прогоняя минутную слабость.

Вызвав сира Хасти, я отдал ему приказ – его «сотня» отныне переименовывается в Святой Отряд и ему надлежит в короткие сроки довести численность подразделения до пяти сотен человек.

Состоялась беседа с Ланселем Ланнистером. После битвы при Черноводной он сильно изменился, раскаялся и даже ударился в религию. Я не пустил ситуацию на самотек и разговаривал с Ланселем неоднократно. Также Маргери и Мирцелла не остались в стороне. И возможно благодаря этому, Лансель не отрекся от мира, а выбрал другой путь.

В ходе нашей беседы он попросил принять его в Святой Отряд.

– Я был никудышным человеком, – Лансель говорил тихо, но твердо. Похоже, сам факт того, что Серсеи здесь больше нет, разом добавил ему огромную долю смелости. – Ты знаешь, что я совершил множество плохих поступков. И хотя ты их мне простил, здесь, в сердце, я все еще чувствую вину. Позволь мне её загладить.

– Я верю, что ты сможешь стать прекрасным рыцарем. Ты прославишься, Лансель, а о твоей чести и верности люди будут слагать песни, – смотря в его глаза, я говорил то, что думал и то, чего бы хотел увидеть.

И все это меня, безусловно, радовало. Лансель выбрал путь благочестивого и верного рыцаря, а не отмороженного на всю голову религиозного фанатика. И на этом поприще он достигнет успеха. В этом я был уверен и именно этого я и ждал, ведь всем нам так нужны верные и честные люди.

После Черноводной он получил рыцарские шпоры и поэтому не мог стать обычным бойцом. Для начала сир Хасти поставил его во главе десятка. И ему и мне было интересно, что из всего этого получится.