Приехали остальные: Морганог Думнонийский с сыновьями Като­ном и Маглосом, Элдоф Эборакский, Огриван из Долгеллау с вождя­ми и друидами, Райн, князь Гвинедда, двоюродный брат Кередигауна, Анторий и его брат-король Регул из Кантии Ллогрской, Оуэн Виндду из Регеда. Хоэль Армориканский прибыл морем, не испугавшись зи­мы, и привез двух сыновей, Бана и Борса.

Прибыли и другие — не только вожди и воеводы, но и служители церкви: Самсон, чтимый клирик из Годдодина на севере; достослав­ный епископ Тейло и с ним аббаты Ффили и Азаф, почтенные священ­нослужители из Ллогрии; Кентигерн, любимец Мона; епископ Тримо- риун и Дубриций, высокоученые и уважаемые иереи из Города Легио­на, и, разумеется, Гвителин со всей монастырской братией из Ллан- даффа.

Короли, лорды и священники съехались со всех концов Острова Могущественного, чтобы поддержать Аврелия. И каждый привез да­ры: золотую и серебряную утварь, мечи, коней и охотничьих собак, дорогие ткани, луки и стрелы со стальными наконечниками, шкуры и меха тончайшей выделки, оправленные серебром рога для питья, 60- чонки с медом и темным пивом... Всего не перечислить.

Каждый привез дары сообразно своему богатству и сану. Только тут я понял, что они начали готовиться загодя и с нетерпением ожида­ли празднества — как я и обещал. Время сотворило чудо, и Аврелий невероятно вырос в их глазах. Они прибыли в Лондон, чтобы венчать своего короля со всей возможной торжественностью.

Все, я сказал? Был один, чье отсутствие бросалось в глаза: Горлас. Он один не явился, рискуя навлечь на себя гнев Верховного короля. До Рождества оставался день, а от Горласа по-прежнему не было ве­стей. Меня и Утера это угнетало сильнее, чем Аврелия, который за да­рами и почестями словно и не замечал этого вопиющего небрежения.

А вот Утер заметил. Приготовления к Рождеству были в самом разгаре, когда он сам не свой ворвался в верхний покой церковного до- маис криком замолотил кулаками по столу и дверным косякам.

— Дай мне двадцать человек, и я привезу на коронацию голову Горласа, клянусь Иисусом и Ллеу!

Я отвечал:

— Тише, Утер. Ллеу, возможно, одобрил бы твой дар, но сомнева­юсь, что Иисус примет его благосклонно.

— Ладно, мне что, смотреть, как этот пащенок издевается на Аврелием? Скажи, Мерлин, что мне делать? Учти, я ему это не спу­щу.

— Я скажу, что это забота Аврелия, а не твоя. Если Верховный ко­роль решит оставить обиду безнаказанной, пусть так и будет. Без со­мнения, твой брат найдет более удобное время разобраться.

Утер угомонился, но мнения своего не изменил. Он продолжал ворчать, рычал на каждого, кто к нему подходил, и вообще сделался таким несносным, что я отправил его искать невесть куда запропавше­го Пеллеаса. Я знал, что Пеллеас непременно вернулся бы к сроку, и начал о нем тревожиться.