Тогда мы занялись своими делами: стали придумывать, где разме­стить сына Игерны. Хотелось разыскать самое безопасное убежище, но очень скоро наш список сократился до трех имен: Теодриг в Диведе, Кустеннин в Годдеу и Хоэль в Арморике.

Мысль воспитать ребенка в Инис Аваллахе, конечно, пришла мне в голову, но я почти сразу ее отбросил. Нехорошо, чтобы мальчик рос неприспособленным к той жизни, которая ему предстоит. "Здешняя жизнь, — заметил Пеллеас, — ближе к жизни Иного Мира, чем к обычной земной".

— Мне она подходит, — возразил я.

— Конечно, но она подойдет не всякому, — ответил Пеллеас, под­тверждая мои сомнения.

— Значит, надо выбирать из трех, — задумчиво произнес я.

— Из двух, — возразил Пеллеас. — Хоэль охотно принял бы мальчика — он хоть и стар, но крепок, — однако до него слишком да­леко добираться.

— Вот и хорошо, безопаснее, — сказал я.

— Да, если б речь шла об обычных убийцах, — согласился Пеллеас. — Но тех, кто решился на все, не остановит и расстояние. К тому же враги в первую очередь будут искать мальчика там, где вое- питали Аврелия и Утера.

— Остаются Теодриг и Кустеннин, — проговорил я. — Теодриг си­лен и предан, однако Дивед окружен врагами. Моркант и Дунаут — его соседи, они наверняка проведают, что мальчик, которого воспиты­вает Теодриг, — сын Утера. К Кустеннину на север лазутчики не про­берутся, но у него не так безопасно, как у Теодрига. — Я поднял руки ладонями вверх, как весы, показывая, что доводы за и против обоих весят одинаково. — Кого выбрал бы ты?

Пеллеас задумчиво нахмурил лоб.

— А зачем вообще выбирать? — Он просветлел. — Почему бы не растить его там и там в зависимости от времени и надобности?

— И впрямь, почему бы нет?

Здравая мысль. Пусть ребенок набирается ума от обоих, пусть узнает обычаи двух разных владык. Прекрасно придумано!

Решив это, я перестал думать о ребенке: до его рождения больше ничего нельзя сделать. Посылать гонца к Теодригу и Кустеннину я опасался, а сам поехать не мог, чтобы потом не догадались, что совет­ник короля ездил договариваться о воспитании его наследника.

Я не надеялся, что Утер сумеет сохранить рождение ребенка в тай­не. Раньше или позже слух просочится, как вода из дубовой корзины, и по всей стране властолюбивые правители начнут охотиться за ребен­ком.

Довольный своим планом, я посчитал, что могу ничего больше не делать, покуда не придет время двигаться в путь, чтобы поспеть к ро­дам. А так как забот пока не предвиделось, я выбросил все мысли о ребенке из головы и занялся другим.

Скажу по правде: в то время я не придавал рождению этого маль­чика большого значения. Несмотря на все знаки — можно сказать, знамения, — он был для меня младенцем, которого надо спасти. И еще сыном умершего друга. Но это все. Другие дела_казались куда 60- лее насущными.