Проклятие, слабое, но на самом деле просто на просто спящее, селилось в каждом присутствующем, осторожно обходя маленьких детей и тех, кто смотрел на неё с ужасом. На тех, кто отворачивался, когда послышались первые крики. И если бы не болт, точным выстрелом оборвавший её мучения, то жителям маленького селение предстояло бы ещё долго слушать вопли. Потому что насколько бы огонь не был Святым, разве может брат поднять руку на собственную сестру?
Впрочем, проклятие не пригодилось. В течении следующего месяца сгинули все от мала до велика. Мало кто обратил внимание на мужчину в потрёпанном плаще, опирающегося на палку, что легко постукивал ею оземь. И уж тем более никто не мог слышать речи Йонерана — полную яда, черноты и боли, которая селилась не в людях, а расползалась по всей деревне, разнося хворь от дому к дому.
Чума стремительной волной уносила одну за другой жизни, и все проклинали рыжую ведьму, сетовали, что не сумели разглядеть в ней прислужницу Дьявола, уж слишком хорошо девушка играла свою роль — доброй травницы, что всегда и всем помогала. Кляли себя, что глупо и слепо доверяли рыжей, и были обмануты, потому что колдовство — страшная сила и способна затуманить разум любому.
Сэмюэль же опустил арбалет, и, накинув на голову капюшон, скрылся. Парню предстояла весьма сложная жизнь, должная проходить в постоянном бегстве. Он раз за разом бросался в её пекло, сгорая дотла и выходил уже новым, трезвомыслящим юношей. Фелисия была права — волчонок был действительна им, перевертышем, но еще не раскрытым. Некоторым нужен был магический толчок для пробуждения силы. Его серый взгляд видел пыль дорог, что стаптывала сапоги, оглядывал дорожный плащ, местами весь изорванный. Но всё равно Сэм шёл вперёд, гордо подняв голову и весело скалясь в лицо не милостивой судьбе. Волчонок решил, что если существует охота на ведьм, то почему бы ему не открыть свою собственную, но уже на Инквизицию? Новоявленный колдун так и не смог простить церкви смерти Наставника и его жены, окончательно убедившись в том, что религия не стоит и гроша веры. И хорошим напоминанием о происходящим извечно служил меч Дэниала, который просто появился на его бедре в очередном пути.
Тайвынь, скалясь и глотая слёзы, скрылась в Лесу. Продолжила дело подруги, приняв обязательства Хранителя и с тех пор её голову венчала лёгкая диадема, переливающаяся росой в рассвете и горела алыми маками в закате. Лисице предстояло жить еще долго в Асшаре, долго скрывать себя. Сарация ушла сюда в поисках покоя, а получила лишь очередную войну и опустошение, за что бесконечно ненавидела Судьбу. Куда бы Палач не двинулась, всюду её преследовали битвы, кровь, смерть и глупо было надеяться, что это обойдёт стороной эту ведьму. Очередная добрая подруга, сгинувшая в котле Бездны. Впрочем, она сумела подружится с Изоль — белоснежной лисой. Да и той не стало, её унесло сражение с Тёмным Графом спустя ещё три века.