— Я беременна?

Вот какой смысл несла Смерть. Всё циклично. Одни умирают, другие рождаются и живут заместо них, следуя своей судьбе. И у каждого она разная, каждому приходится жертвовать и делать выбор каждый день, значимый или не очень. Смерть — не всегда благоприятна, но для будущей матери весьма добра.

Когда в дом ворвался Сэмюэль, растрёпанный и беспокойный, она, сгорбившись, сидела за столом, сцепив руки в замок. Впервые, кажется, за долгое время не излучала тепла или хотя бы намёка на него. Ей было всё равно. И достать старый котел Флоренции не давала только ещё зарождающаяся душа где-то внутри неё. Новая жизнь и его последняя воля не давала склониться над варевом, а потом оборваться свою линию жизни одним глотком. Яды дело тонкое, но Йонеран достаточно втолковывал ей об особенностях и у ведьмы было всё, чтобы уйти быстро и почти безболезненно.

Она ждала. Непонятно чего, но ждала. Может быть, всё же Дэниала, но в итоге получала лишь тишину ночи, а затем и утра. Рассвет был такой же, как и вчера — чистый, прекрасный, он одаривал мир новым днём, позволяя кому-то вдохнуть заново полной грудью.

Кто-то сегодня родится. Кто-то обретёт любовь. Кто-то… да много чего сегодня произойдёт, только вот для Фелисии это было уже не важно. Потому что рыжей ведьмы больше не существовало, осталось только странная девушка, слишком много знающая, чтобы быть простым человеком.

Фел больше не чувствовала огня, его зова. Не чувствовала Леса. Не чувствовала ничего. Будто бы пламя, горевшее внутри у девушки, потухло и не было не единого намёка на то, что оно снова взорвётся, столбом искры уносясь в самое небо.

— Слава всему, ты цела, — выдохнул парень, бросаясь к девушке. — Я думал…

— Цела?

Волчонок замер и рыжая окончательно уверилась в своём — для неё от этого человека остались только воспоминания и кличка. Она его не чувствовала. Как и Изнанку. Всё ещё могла ступить на неё, закрыв глаза или даже не делая этого, но всё равно это было уже другое.

— Я имею в виду, что живая…

Ученик стоял рядом, сжимая кулаки и, видимо, осознавая, какую глупость ляпнул только что.

— Я любила его, Сэмюэль,— рвано выдохнула ведьма. — Я была его женой.

— Я знаю.

Она подняла на него измученный взгляд. Сил удивляться не было, да и сама она догадывалась об этом. Разумеется, этот мальчишка всё знал и подыгрывал из уважения. К ним ли, к чужой ли тайне — было уже не важно.

— Ему не было не так больно, как могло бы, если ты думаешь об этом, — внезапно сказал волчонок, глядя куда-то в сторону. — Я успел убить его раньше пламени.