— С чего ты решил, что что-то случилось?

— Не виляй, Энинг! Ты кого решил обмануть? Профессионального обманщика?

— Вот уж не знал, что ты профессиональный обманщик.

— Энинг!

— Ну ладно, ладно. Ничего такого не было. Просто один хам пристал к нам, а потом не очень вежливо обошёлся с принцессой. Пришлось его проучить. Не волнуйся, я его даже не ранил.

— Лучше бы ты его убил. Энинг, когда же ты поймёшь, что живой враг опаснее мёртвого? Тем более враг с уязвлённым самолюбием. Я ведь могу представить, как ты его проучил.

— Да какой он враг, Ролон? — Меня всегда возмущало то, с какой лёгкостью Ролон говорил о жизни и смерти других людей. Единственное, что примиряло меня с ним в таких случаях, так это то, что к своей жизни он относился точно таким же образом. Вся его философия сводилась к игре. Если кто-то в этой игре окажется сильнее, то он умрёт. А если кто-то оказывался слабее, то пусть не жалуется. — Они же просто развлечься хотели и нарвались на тех, кто им был не по силам.

— Именно такие вот искатели развлечений наиболее опасны, ибо злопамятны и никогда не прощают тех, кто посмеялся за их счёт. А ты, готов поклясться, развлёкся вовсю.

— О чём это вы тут шепчетесь? — спросила мама, подходя к нам.

— Да так. Ролон признался, что ни разу не был на приёме во дворце и не знает, как правильно себя вести. Вот я и объяснял ему некоторые правила.

Ролон возмущённо уставился на меня.

— Значит, я не умею себя вести во дворце? — прошипел он, когда мама отошла. Я только ухмыльнулся и поспешил сбежать, пока Ролон не придумал какую-нибудь пакость.

Часа два пришлось потратить на распаковку вещей и обустройство. Витька с мрачной ненавистью взирал на лежащий на кресле мундир младшего баронета, не решаясь его надеть. Я, понимая его чувства, решил не смеяться над ним. В данную минуту брата было лучше не трогать. Кажется, это понимали все и старались не задевать его. Тут Далила, которая до этого сочувственно наблюдала за ним, подошла к Витьке. Что она говорила, я не слышал, но было видно, что Витька сначала слушал её недоверчиво, потом его лицо просветлело. Он кивнул и, схватив свой мундир, побежал переодеваться.

— Далила, что ты ему такое сказала? Я думал, Витьку никто не сможет примирить с этой одеждой. Хотя она ведь красивая.

— Энинг, могут же у нас с твоим братом быть секреты? Тебе совсем не обязательно знать, что я ему сказала. И ты прекрасно понимаешь, что дело не в красоте и удобстве этого мундира, а в его значении. Насколько я поняла, он ведь привык считать себя старшим во всём, а тут такой удар.