– Да. Вон там, – она мотнула головой на центр прохода. – Напротив стойла, где стояла его лошадь. Но знаете, что самое интересное? Лошадь посла, на которой он приехал в гостиницу в час ночи, оказывается, находилась там с шести вечера.

Дарк моргнул.

– Это как?

– Вот и мне это хочется понять. Сейчас в посольстве империи пытаются выяснить, а та ли эта лошадь…

Тут раздался сигнал вызова, и девочка поспешно вытащила из кармана пластину.

– Господин председатель…

– Наташа, со мной только что связались из посольства. Вестарий Рок просил передать тебе, что Рик опознал коня. Это именно тот, на котором уехал посол.

– Спасибо, – вздохнула Наташа, дождалась отбоя и вернула пластину обратно в карман. – Ну вот, сами все слышали. Посол приехал в гостиницу на лошади, которая стояла вон в том стойле с шести вечера.

Девочка поднялась, показала рукой Дарку, чтобы тот оставался на месте, и подошла к стойлу. Замерла около него на некоторое время, склонив голову набок и изучая несчастную понурую кобылку, которая находилась там. Подергала запирающую дверцу.

– Эй, что это вы делаете с моим коняшкой? – у двери стоял крестьянин в потертой хламиде и хмуро взирал на девочку.

Наташа покосилась на несчастное животное, на крестьянина.

– Украсть хочу и продать за три дежа, – призналась она.

– Да? – Гнев крестьянина мгновенно испарился. – Готов уступить вам его, госпожа, за деж, а те два, что вы выручите с продажи, пусть останутся у вас.

У стены хрюкнул Дарк и поспешно зажал себе рот, чтобы не расхохотаться. Даже покраснел, бедняга.

– Спасибо, я передумала. – Наташа отошла в сторону.

Крестьянин снова нахмурился.

– Ну, а раз так, то и неча тут стоять. – Он подошел к стойлу, стянул с шеи какую-то кожаную бляху на ремешке и приложил ее к выжженному на дверце рисунку, открыл. – Давай, доходяга, шагай.

Наташа с интересом наблюдала за процессом снаряжения лошадки. Седла, конечно, не было, только хомут. Вот все готово.

– Простите, – Наташа шагнула к крестьянину, который повесил кожаный медальон на вбитый в опорный столб гвоздь и собрался уйти.

– Чего? – недовольно обернулся тот.