Её взгляд шарил по его лицу, и он увидел, как её аура вспыхнула искрами, указывая на всплеск гнева. Когда она заговорила, её голос был тихим, не показывая ни намёка на кипевшее под ним пламя:

— Это ложь.

Даниэл не ответил.

— Пять лет изменили тебя, Даниэл Тэнник, но твою способность лгать не улучшили.

Он фыркнул:

— Так и есть.

— Боишься, что правда причинит мне боль? Я не настолько слаба, Даниэл, — спокойно заявила она.

— Здесь правда не принесёт ничего хорошего, выдумка будет гораздо мягче, — возразил он.

Она сгребла в кулак его бороду, бесцеремонно повернув его к себе лицом:

— Я — не та девушка, которую ты оставил, Даниэл. Теперь я — мать, и у меня иные приоритеты. Я не буду преследовать тебя, или пытаться тебя спасти. Но я заслуживаю знать, что случилось с человеком, которого я любила, с человеком, который научил меня любить. Хоть это мне дай.

Даниэл сжал челюсти:

— Я — раб.

Его пальцы коснулись ожерелья у него на шее:

— Эта штука — гарантия моего возвращения.

— А шрамы?

— То была правда, я сам их сделал. Они помогают мне эффективнее убивать.

Она нахмурилась:

— И что же это за рабство?

— Там есть арена, — объяснил он. — Людей вроде меня заставляют там биться на игрищах для потехи наших хозяев.

— Почему они позволили тебе прийти сюда?