— Я предал твоё доверие, — парировал Даниэл.
— Тебе было едва пятнадцать, и ты позволил слабости предать твоё сердце. Она была взрослой женщиной, и она помогала тебя растить. Разница гораздо больше, чем ты можешь себе представить, — сказала Кэйт.
— Я не понимаю, — выдавил он, — зачем тебе меня прощать? Я этого не заслужил.
Её руки обняли его талию, и она прижалась щекой к его плечу:
— Во мне есть ограниченное количество прощения, Даниэл. Моя любовь — безгранична и незыблема, но прощения во мне не так много. И то, и другое я решила дать тебе.
Он повернулся, с намокшими от слёз щеками, и притянул её поближе к себе. «Чёрт, почему она такая прекрасная?». Не думая, он опустил своё лицо к её собственном, и страстно поцеловал её, не в силах больше удерживать своё ужасное желание. Его жизнь стала холодной пустотой, и ему только и было нужно животворящее пламя, которым являлась Катрин Сэйер, чтобы эту пустоту заполнить.
Она ответила на его поцелуй, сперва с готовностью, но в конце концов она начала отталкивать его.
Её аура бурлила от страсти и похоти, и то же самое он видел отражённым в её взгляде, но она решительно держала его на расстоянии вытянутой руки.
— Я всё ещё замужем, — печально сказала она ему. — Семья всегда будет для меня важнее.
Он отпустил её, всё ещё внутренне борясь с собой.
— Хотя, если бы ты использовал свою силу, то я, наверное, не смогла бы отказать, — дразнящим образом предложила она.
Даниэл зарычал, отчаянно глядя на неё. «Это что там в её ауре, надежда? Она что, хочет, чтобы я её принудил?». Тут он понял, что она хотела отговорку. Она не хотела предавать свою семью по собственной воле, но если бы он лишил её выбора…
«Ты — насильник». От воспоминания об этих словах у него по спине пробежали мурашки.
— Нет, — горько сказал он. — Больше я так делать не буду. Я слишком многим причинил боль.
— Правда, так много правды в этих словах… — сказала она, направляясь прочь. — Приходи завтра на ужин. Сэт тоже будет рад тебя увидеть.
— Ладно, — сумел ответить он.
Будучи уже более чем в двадцати ярдах, она крикнула назад:
— Ты поиграешь для меня… пока я не дойду до двери?
Он стал играть, и продолжил играть ещё долгое время, пока у него не заныли пальцы, а разум не остался совершенно пустым.