— Даниэл… — начала она.
— Тирион, — поправил он.
Её глаза сузились:
— Чёрта с два! Если ты будешь звать меня «Кат», то и я, чёрт побери, буду звать тебя именем, с которым ты вырос, Даниэл Тэнник! — Она сделала особое ударение на его имени, и одновременно с этим она резко выбила его стопу из стремени одной рукой, и подпрыгнула вверх, сильно его толкая. Даниэл обнаружил, что падает, и тяжело рухнул на землю с противоположной стороны лошади. Кэйт подхватила поводья лошади, когда та бросилась было прочь.
Даниэл Тэнник!— Чёрт, а это ещё для чего было?! — огрызнулся он на неё, лёжа на земле.
Она отвела лошадь прочь, и привязала к дереву неподалёку от места его падения. Самодовольно улыбаясь, она ответила:
— Чтобы мы могли мило побеседовать, прежде чем ты снова сбежишь.
Он действительно подумывал о том, чтобы пришпорить лошадь, чтобы как раз этого и избежать. Он осклабился, не сумев удержаться:
— Ты — самая упрямая женщина из всех, кого я когда-либо знал.
— Взаимно, ослина, — сухо сказала она, наклоняясь над ним.
Он протянул руку вверх, думая, что она возьмётся за неё, и поможет ему встать, но она оттолкнула руку в сторону, и вместо этого уселась на него.
— Э-м-м, Кат…? — вопросительно сказал он. Их позиция была проблематичной, и если бы она позволила ему сесть, то оказалась бы бесстыдно сидящей у него на коленях. Он не раздумывая отпустил окружавший его щит.
— Ш-ш-ш, — сказала она, прикладывая палец к его губам. — Не волнуйся, я не буду тебя насиловать.
Он едва не рассмеялся на это. «А я-то начал думать, что она вся в мать пошла», — подумал он, но не стал высказывать эту мысль. Он знал, что она не сочла бы эту ремарку забавной. Её губы лишили его мыслей прежде, чем он смог найти ответ. Она схватила его за рубашку, и целовала так, будто могла проглотить его целиком. Ничего целомудренного в этом поцелуе не было.
Сердце его гулко колотилось, и он не мог закрыть глаза. Он хотел видеть её лицо — хотел знать, что это была она, и никто другой. Несколько секунд спустя её собственные веки поднялись, и он упал в изумрудное море, утонув в глубине её взгляда. Этот миг всё тянулся, становясь минутами, и он ощутил, как в его сердце подобно какому-то ужасному зверю поднимается неутолимая жажда, а тело откликается предсказуемым мужским образом. Из уголков его глаз потекли слёзы.
Кэйт отстранилась, задыхаясь:
— Почему ты плачешь? — Она расплывалась у него перед глазами.
— Не знаю, — ответил он, не в силах описать текущие в нём эмоции.
— Это потому, что ты глупый, — сказала ему, будто это был неоспоримый факт. — Ты плачешь потому, что любишь меня, но должен уехать.