— Я никого не собираюсь обвинять.

…он добрался до дома. И долго прятался вот там, за разросшимся кустарником, всматриваясь в белую громадину, пытаясь понять, есть там кто или нет.

А потом решился.

— Это хорошо. Ник мой друг. И я буду его защищать.

— Даже если он виновен?

Уна не ответила. И кофе забрала. Выпила сама в один глоток, поморщилась:

— Местная кухарка меня ненавидит. Иначе не варила бы такую пакость. Вот когда Ник дома, так она старается, а как он уезжает, хоть ты не прикасайся. Чистой воды отрава.

Уну передернуло.

— Я как-то в детстве сюда пришел.

— И я пришла, — сказала она. — Увязалась за Вихо. Его приставили к Нику, а я, стало быть, следом. Странно, что мама не запретила. Или не странно? Она мечтала выгодно выдать меня замуж. А Ник был хорошим вариантом.

Уна встала. И подала руку.

— Я… не помнил, что я здесь был. А когда пришел, то оказалось… мы с братом поспорили. Он сказал, что у меня не хватит духу сюда пробраться. Сказал, что если все-таки хватит, если я принесу в доказательство красную розу Эшби, он возьмет меня на ночную рыбалку.

— И ты…

— Не помню. Но с той рыбалки он не вернулся. А я понятия не имею, что там случилось.

— Мне жаль. Наверное.

— Наверное?

— Твой брат был редкостным засранцем, — Уна заглянула в кружку. — Но знаю, что в подобных случаях принято выражать сочувствие. А Ника нет. Он уехал.

— Куда?

— Понятия не имею. Хочешь, устрою экскурсию?

…розы были крупными.