— Уна не такая, как эти ваши девицы, — шериф перехватил ружье.

Интересно, а до ветру он тоже с ним ходит? И главное, держит этак, небрежно, будто не ружье, а дубинку железную.

— К ней просто не подберешься, да и драконы чужака не пустят…

Интересное уточнение.

Лука остановился у тропы, которая огибала дом с севера. За нею начиналась пустыня, темно-красная, раскаленная и пышущая жаром. А вот ветер летел ледяной, и это несоответствие заставляло хмурится, потому как телу было не понятно, мерзнуть ему или задыхаться от жары.

Шериф отстал, позволив Луке оглядеться. А посмотреть было на что. С этой стороны дом выглядел почти обычно. Деревянный настил. Доски поют на разные голоса, то вздыхая, то приговаривая.

Кресло.

И плед, переброшенный через него. Низкий столик, на котором, придавленная камнем, лежит газета. Свежая, что характерно. А вот кружку песком засыпано.

Ставни приоткрыты, и Лука заглядывает в дом, но в сумраке сложно разглядеть хоть что-то. Тень в тенях, и дом кажется живым.

Дверь из тонкого дерева не заперта.

Так ли вошел тот ублюдок? Или через парадный вход не постеснялся? Замок там и вправду условный. Но к ручке Лука прикасаться не стал.

— Протерли.

Треклятый шериф, пусть и держался в стороне, но следил внимательно.

— Ваш парень еще вчера все тут излазил вдоль и поперек. Ручка чистая, хотя не должна бы.

— Почему?

— Уна частенько здесь сидит. Взяла привычку от Дерри…

— Она тут жила с ним?

— А где еще ей жить? Муж ведь…

— И учитель?

Луке такие вещи не нравились. Категорически. Чудилось в них что-то почти столь же противоестественное, как и в живучести подобного рода хижин.