Двое лупосверлов посреди все той же дорожки его очень разочаровали. Макс снес головы одному и второму, не считаясь со звуками выстрелов: в саду было предостаточно звуков. Хуже было другое: кажется, нежити в саду столько, что к артефакторию не пробиться…

– Сдохни, сдохни, сдохни! – азартно проорало что-то в розовых кустах. – Сдохни…

Зерк выскочил на дорожку и закономерно столкнулся с Ковальски.

– Сдох… – и рассмотрел, на кого налетел. – А, это ты.

По желтоватой физиономии разлилось что-то сродни безнадеге. Только на секунду: потом Зерк ткнул коротким пальцем в сторону горящих кустов и захрипел:

– Нежить. Не слушают. Жгут. Хоть бы сдохли…

– Сколько их тут? – выпалил Макс, с облегчением понимая, что явно не Зерк наволок сюда всю эту ораву.

– Море. Ходят. Жгут. Не слушают! Хуже людей. Тьфу! – в траве на месте плевка проросла календула.

Макс спрятал пистолет. Или так – или он не попадет в Одонар. Отсюда он мог различать башню, на которой не было привычных золотых с алым отблесков…

– Зерк, мне нужно внутрь. Как можно быстрее.

Садовник еще раз сплюнул, потом поднял нос вверх.

– К ней?

Макса хватило только на кивок.

Несколько бесконечных секунд нелюдь колебался, и Ковальски чудом не сорвался с места. Потом садовник вытер подбородок и пробурчал:

– Сад подниму. Пройдешь. Беги – не оглядывайся!

Максу два раза повторять не нужно было.

Он бежал напрямик к артефакторию – больше не пытаясь лавировать или отслеживать противника. Опять не чувствуя жжения в легких или исцарапанных кустами руках. Он бежал – а вокруг него оживал сад, сминал нежить корнями и ветвями, расступались расселины или норы – и тут же смыкались, а когда на дорожку перед Ковальски выскочил очередной клыкан – его просто спеленало плетями хмеля, опутавшего ближайший дуб…

Последние метры открытого пространства Макс преодолел как на крыльях – и влетел все-таки в долгожданную дверь Одонара – конечно, открытую и, конечно, он не собирался думать восемь раз перед тем, как войти.

Внутри тоже была нежить. К счастью, в холле скопилось всего с полдесятка злыдней, да захудалый огнеплюй, и Макса тут никто не ждал. Он рявкнул на злыдней что-то нецензурное, но невнятное из-за недостатка воздуха, подскочил к стене – и скрылся в тайном проходе, который ему показал еще Экстер в славные деньки подготовки к встрече комиссии из Семицветника.

Ход был чистым: никаких лишних когтей-челюстей со всей мразью, которая могла бы к этим атрибутам прилагаться. Но главное – свернув пару раз и поднявшись по нескольким лестницам, можно было оказаться на середине подъема туда, к единственной башне, на которой были сейчас все мысли Ковальски.