Крошечная капля сорвалась со щеки статуи и полетела вниз на пол, к блестящим осколкам, которые его покрывали. Она упала, но звука столкновения с полом, тихого звона падения не было. Макс не слышал его даже в абсолютной тишине, в которой не было и стука его собственного сердца.

Капля упала, но не разбилась, а почему-то растеклась. Глупым мокрым пятнышком, которое остается от дождя или от упавшей с лепестка капли воды. Или от человеческой обыкновенной слезы, которая только что упала на пол.

Хрустальные губы статуи разомкнулись, и с них слетело единственное слово, неуверенное и тихое, сказанное на вдохе:

– Макс?

И одно это слово как будто дало жизнь губам: они стали алыми и человеческими. Невиданная оттепель поползла по лицу Лорелеи, преображая щеки, возвращая жизнь в глаза и поднимаясь выше, к просвечивающим волосам. Хрусталь налился золотом, волосы богини разметались в воздухе – и вдруг полыхнули ярко-золотой вспышкой, во все стороны полетела хрустальная крошка, а Лори, сама Лори, сделала шаг вперед – и прозрачную стену между ней и Максом просто развеяло пылью, снесло в сторону, будто никакой преграды между ними никогда и не существовало…

Ковальски не успел осознать. Мозг не понимал и отказывался принимать происходившее, сердце кололо, все внутри так и твердило: «Конец!» – а сам он уже обнимал ее, чувствовал под пальцами волосы, такие же мягкие и текучие, как та прядь, которую он еще не успел выложить из кармана, слышал свой собственный задыхающийся шепот: «Я пришел и никогда больше не уйду, ты слышишь?» – и не мог поверить, что это говорит он… Проклятый внутренний голос твердил, что он сошел с ума от горя, пришлось его заткнуть. Сейчас было важно одно: целовать ее и знать, что у нее горячие губы, что слезы у нее соленые, каждую секунду доказывать ей и самому себе, что это не сон, сном был его уход отсюда…

Пол под ногами вздрогнул, качнулся – и Макс окончательно понял: явь. В одну секунду он вспомнил, зачем они так спешили, где остальные и что может случиться с ними, а заодно со всей страной. Еще грохот и взвизги, наверняка Гробовщик привел в артефакторий целую толпу нежити, мимо нее так просто не пройти, да и у остальных дела наверняка не радужные. Что делать-то?

– Ты пришел, – выдохнула Лори, она перестала обнимать его, но теперь держала за руки, на лице – смесь чувств, в которых Макс даже не пытался разобраться.– Ты вернулся в последний час для старого мира, – голос ее перешел в приглушенный шепот. – Рати холода у ограды, и радуга стала серой… Солнечный Витязь при смерти, и девочка-ключница уже на пороге Комнаты. Она шагнет туда, и всё закончится…