Пол под ногами дрогнул еще раз, и это вывело Макса из оцепенения, в которое он впал, когда услышал такие вещи. В том, что Лори не лгала, сомнений не было: чувствительность у нее была выше, чем у других.
– Пока ничего не закончилось, – прошептал он, высвободил одну руку, но крепче сжал другую. – Бежим отсюда!
Башня раскачивалась взад-вперед, будто артефакторий решил покивать головой. Там и сям пылали пожары, валялись покусанные и разодранные вещи учеников, книги, учебные артефакты… Макс и Лори бежали почти наравне, она следовала за ним беспрекословно, старалась только держаться ближе и не отпускать руку. На нежить они наскочили почти сразу, но арахнеки первыми шарахнулись при виде Лори. За ними – все остальные.
Настойчиво стучащий в висках вопрос «Что же делать?» – вдруг получил ответ. Не ответ – но осознание, будто Макс мог читать в душе Лори, будто делил с ней это понимание:
– Нам не пройти в Малую Комнату, – повторил он, и Лори кивнула, будто услышала то, что хотела сказать сама. – И девочка… она не подведёт. Значит, нужно спешить к Экстеру и его ратям. Попытаемся успеть.
Лори не отвечала. Ее лицо было перекошено ужасом, смотрела она куда-то вправо и вниз. Макс последовал за ее взглядом: на полу лежала раскрытая Книга Пророчеств. По страницам вязко текли кровавые буквы: «…средь черных ирисов закатится солнце, и паж последует за закатом… И оставивший клинок примет бой, но сгинет от предательства, и камнем станет плоть той, кто достойней всех…»
От пинка Макса Предсказальница неожиданно легко подскочила в воздух и влетела в кучу горящего хлама – произведение вулкашек. Полежала там секунду-другую, а потом занялась ярким оранжевым пламенем, скрючилась всеми листами, будто придавленное насекомое засучило лапками.
– Хватит с нас пророчеств и правил, – прошептал Ковальски, в глазах у него отражались два маленьких костра. – Для них мы слишком живые. Лори…
– Ты хочешь помочь Витязю… идти туда, – поняла она сразу же, – нет, не ты, мы, мы ведь теперь не расстанемся? Я с тобой, Макс, но я никому не могу помочь, я ведь не могу ей управлять, моя сила слепа!
Она вскинула руки в жесте отчаяния – и магия расцветила ладони под стать волосам. Макс бережно перехватил ее запястья, потом соединил свои пальцы и её, переплёл их вместе.
Внутри тихо-тихо, как из тлеющих углей, разгоралось пламя – не обжигающее, но согревающее. Блики, алые и золотые, танцевали вокруг них, и каменный коридор дрожал и расплывался, будто они стремительно кружились… вальсируя, как тогда, на арене. И казалось, просто было – шагнуть, и успеть, и сделать что угодно – так же просто, как отдать ей свою спокойную решимость: единым толчком, от сердца к сердцу. Так же просто, как стоять в разливающемся, поглощавшем всё водовороте магии – как в золотистом пламени, и впервые осознавать себя целым, единым, настоящим…