Светлый фон

Мы стояли в дозоре одном, а быть может – строю…

Мы стояли в дозоре одном, а быть может – строю…

Витязь мой, ну куда ты спешишь, кто на это ответит?

Витязь мой, ну куда ты спешишь, кто на это ответит?

Обернись – и тогда, обещаю, тебе я спою…

Обернись – и тогда, обещаю, тебе я спою…

Откуда приходили слова? Почему связывались в напевные строки? Она вдруг вспомнила, что до Альтау сочиняла стихи, только не записывала их, считая признаком слабости. Но теперь она не сочиняла – просто говорила, а стихи вязали между ними нерушимую цепь, будто она взяла его строки, его слова – и заговорила ими. Будто обрела иной голос, которым можно было до него докричаться.

Тихий напев будто соединял два берега, семь королей что-то пытались сказать, но юноша уже обернулся к ней, шагнул – и в тот же миг его волосы растрепал откуда-то налетевший ветер.

…о руках, что сомкнулись, о светлых, зелёных равнинах,

…о руках, что сомкнулись, о светлых, зелёных равнинах,

О живом хрустале, о любви, неподвластной ножу,

О живом хрустале, о любви, неподвластной ножу,

О озерах и рощах, о свадьбах в лесах соловьиных,

О озерах и рощах, о свадьбах в лесах соловьиных,

Мой поэт, ну куда ты идешь? Задержись – я скажу…

Мой поэт, ну куда ты идешь? Задержись – я скажу…

Он узнал ее, улыбка недоверчивой вспышкой озарила лицо – и он тоже протянул руку, и в ту же секунду над пропастью, свиваясь, пролегла тонкая золотая цепочка, а за ней соткался мост – из мелодии ее песни, и ее слез, и всего настоящего, что было между ними. Угрожающе качнулись за спиной юноши черные ирисы. Руки королей опустились на его плечи, а он рвался из этих рук на другой берег, к ней…

…о веках и о стенах, которые больше не властны.

…о веках и о стенах, которые больше не властны.

О тенях, что бессильны, о песнях, что гонят тоску…