– Лори. Ты вернула меня тогда…

Богиня кивнула – да. С любовью и тревогой коснулась его щеки и заговорила тихо:

– Я вернула тебя, Макс. Тебя. И мой танец был для тебя. И если бы ты не вернулся тогда – я последовала бы за тобой, потому что иначе не могло быть. Только вместе – по ту или иную сторону.

Теплая ладонь согревала, снимала оцепенение, а это опасно. Макс бережно снял пальцы Лорелеи со щеки, стиснул в своих ладонях, глядя ей в глаза.

– Ничего нельзя сделать… совсем?

– Этого я не говорила, – с изумлением встрепенулся каждый, кто стоял посреди руин. – Вглядись Макс, разве ты не видишь? Это заклятие, как многие, разрушится теплом, верой и памятью. И если вы хотите, чтобы она вернулась – она вернется, нужно только ждать ее…

– Как долго?

Лори перевела взгляд на Нольдиуса, который задал вопрос, и на лице у нее отразилось сомнение, будто она не хотела их огорчать. Но она ответила:

– Одну дату памяти поколений. Один людской век. День в день, час в час. Вспоминая ее каждый день, всегда с теплом и с надеждой, не забывая. Каждый день веря и ожидая, что она вернется.

– И тогда она оживет?

Лори снова помолчала, прежде чем выговорить это:

– Может быть.

Слепая вера без гарантий – то, на что делали ставку в Первой Сотне, что было заветом Целестии много веков до Альтау… и чего так не хватало одному иномирцу.

Из всех стоящих сейчас перед мраморной статуей только Бестия и Мечтатель (может, еще Лорелея) знали больше. Они знали о Чертогах Памяти, которые продолжают забирать боль и старость из страны, обеспечивая Целестии вечную юность. И у них из памяти за века стерлось такое множество лиц, что только они осознавали, какая это непомерная ноша: пойти против Чертогов, помнить ушедшее в прошлое каждый день и надеяться, что оно вернется…

Но ни Фелла, ни Экстер, не сказали ни слова, когда Макс Ковальски произнес:

– Плевать. Я дождусь.

Может, надеялись на лучшее или просто знали, что упертость Февраля еще и не на такое способна. Или они как раз и уповали на упертость Макса, которому даже в голову не пришло соотнести в этот момент срок со своей собственной прожитой жизнью: сорок – за плечами, сто – только на ожидание, не многовато ли для смертного?

Хотя высказывание было сделано знаменитым тоном «будет так, а на остальное чихал я с Семицветника». По сравнению с клятвой, которая только что прозвучала во всеуслышание – сменить жизнь человека на жизнь мага действительно казалось не так уж и сложно.

Больше никто ничего подобного не сказал, но что-то все-таки прозвучало в воздухе: помним и будем ждать. И казалось, что все эти люди просто соберутся – и вот так простоят эти нужные сто лет. Не один Макс, а все они: бывший Витязь Альтау, паж, Нольдиус, Скриптор, Мелита, богиня, Кристо…