– Встречались, милорд, но все обошлось благопо-лучно.

– Понимаю. – Ламберт послал коня вперед и остановился близ Винн и Фарамонда. Старая чародейка приветствовала его учтивой улыбкой, но эльф откровенно затрясся от страха. – А это и есть тот, кого вы отправились спасать?

– Совершенно верно, – ответила Винн. – Труды Фарамонда…

– Я уже знаком с его трудами, – перебил Лорд-Искатель, обратив на нее ледяной взгляд. – Кто-то отправил сообщение о них через кристаллы видений. Белый Шпиль буквально гудит от пересудов.

Он повернулся к выжидающе замершим храмовникам, взмахом руки приказал подъехать ближе.

– Сопроводите их в Великий Собор. Не мешкайте и не дозволяйте никому из них удаляться из поля зрения.

– Разве мы не должны вернуться в Белый Шпиль? – удивилась Винн.

– Святейшая назначила вам немедленную аудиенцию. – Каждое слово Лорда-Искателя сочилось ядом. – Очевидно, в ее распоряжении тоже имеется кристалл видений. Но я уверен, что ты это знала. Я прибыл содействовать этой встрече.

Не прошло и минуты, как Евангелина и ее спутники очутились в плотном кольце храмовников. Те не обнажили оружия, а выражение их лиц надежно скрывали шлемы, но одно было ясно – с ними лучше не спорить. В этом сопровождении отряд медленно двинулся к воротам.

– Сер Евангелина! – окликнул Лорд-Искатель. – Ты поедешь со мной.

Евангелина осадила коня, стараясь не выдать охватившего ее смятения. Все прочие продолжили путь. Рис оглянулся и, перехватив ее взгляд, глазами выразил сочувствие и ободрение. Коул, сидевший позади него, изо всех сил старался сделаться незаметным. Не имело значения, обратил ли Лорд-Искатель внимание на юношу, даже если был способен увидеть его, – Коул жалел, что не может забраться под мантию Риса и вовсе исчезнуть из виду.

Через минуту всадники скрылись.

– Езжай со мной, – только и бросил Лорд-Искатель и, развернув коня, двинулся следом.

Евангелина ехала рядом, и стоило им миновать врата, как вновь раздался лязг поворотного механизма. Миг спустя исполинские створки захлопнулись с таким оглушительным грохотом, что Евангелину пробрал озноб.

Они молча ехали по бульвару Солнца. Днем здесь было многолюдно, по обеим сторонам тянулись торговые лавки, и перед ними торчали зазывалы, заманивавшие приезжих в какой-нибудь выдающийся магазинчик, бордель, трактир… на всякого, кто едва входил в Вал Руайо, тотчас обрушивались эти призывные вопли. По ночам бульвар становился тише, а удовольствия, предлагаемые клиентам, – сомнительнее.

Этой ночью вокруг было пусто. Свет-лампы, установленные на бульваре за высокую плату (об их исправности заботились Усмиренные), заливали улицу синим сиянием, которое в дымном воздухе обретало почти зловещий оттенок. Евангелина знала, что в кварталах бедноты дело обстояло гораздо хуже. Судя по количеству стражников, обходивших дозором улицы, был введен строгий запрет выходить из дома после наступления ночи.