Евангелина и ее спутники слишком выделялись из толпы и сразу привлекли к себе внимание. Увидав, как они подъехали к воротам, многие просители повскакали с мест, почуяв удобный для себя случай. То же самое ощутил и один из стражников. Шагнув вперед, он угрожающе выставил пику:

– Ни с места! Ворота Вал Руайо закрыты по приказу лорда-канцлера!

– И что, никого не впускают? – спросила Евангелина. – Нам нужно попасть в Белый Шпиль.

– Постой-ка! – донеслось от ворот, и вперед выступил другой стражник – много старше первого, седой, в тунике с имперским гербом поверх доспехов. Либо командир, либо кто-то еще, облеченный властью. – У тебя есть имя, храмовница? – осведомился он, с подозрением оглядывая Евангелину.

– Разумеется, есть. Сер Евангелина де Брассар.

Стражник скривился и смачно сплюнул себе под ноги:

– Принесла же вас нелегкая в мою смену. Я как раз собрался сгонять в трактир.

– Означает ли это, что нам откроют ворота?

– Ясное дело, откроют, только в город вы не войдете, пока не прибудет Лорд-Искатель. Мне велено сообщить ему лично, когда вы появитесь. А вам до того не трогаться с места. Это он особо подчеркнул.

Командир стражников раздраженно махнул своему подчиненному с пикой, чтобы тот убирался. Он скрылся за калиткой, направившись к кордегардии.

– Что это значит? – спросил Рис, едва тот ушел.

– Это значит, что Лорд-Искатель очень зол.

– Силы небесные! – воскликнул Фарамонд и в волнении дернул за ворот мантии. Он вздрогнул, когда толпа просителей протиснулась мимо них, норовя подобраться поближе к воротам. Все они были возбуждены, поскольку догадывались: что-то затевается. – Я и позабыл, как неприятно бывает оказаться в такой массе людей!

Адриан, похоже, разделяла его неприязнь.

– Может, нам лучше уйти отсюда?

– А ты куда-то торопишься? – осведомилась Евангелина.

– Задай мне этот вопрос, когда твои храмовники бросят нас в темницу.

Наконец стражники отогнали толпу, причем пару крикливых торговцев из Тевинтера изрядно поколотили. Мрачного вида головорез – по всей видимости, охранник одного из торговцев – обнажил было меч, но кто-то из стражников тут же проткнул его пикой. После этого у толпы угас всякий интерес к воротам, и смутьяны так поспешно бросились наутек, что едва не потоптали друг друга.

Евангелине и ее спутникам, сидевшим верхом, ничто не угрожало, но лошади, чуя общее напряжение, нервничали все сильнее. Они стали еще беспокойней, когда в небе, затянутом низкими тучами, ворчливо зарокотал гром. Дождь, наверное, пришелся бы кстати, – по крайней мере, воздух очистился бы от копоти и вони. Но ожидания оказались напрасными: ливень так и не хлынул, и сгустившиеся тучи тяжело нависали над городом, не спеша исполнить свою угрозу.