Не сводя друг с друга глаз, они медленно кружили по мелководью.

– В одном ты ошибся, – молвила Евангелина. – Насчет моей семьи. Отец гордился бы моим решением. Он всегда говорил, что тирания – последнее прибежище тех, кто лишился права на власть.

– Он плохо тебя учил.

– Евангелина, – прохрипел Рис. Он был настолько обессилен, что едва мог держаться прямо. – Коул…

Она ни на миг не отвела взгляда от Лорда-Искателя.

– Я слышала. Это ничего не меняет.

С этими словами она бросилась в атаку. Скрестились и зазвенели мечи. Со стороны казалось, что противники исполняют сложный танец, стараясь отыскать слабые места в защите друг друга, – опытные бойцы, не знающие пощады. Рису оставалось только наблюдать за боем. Он попытался было призвать ману, но едва не потерял сознание.

Сюда спешили другие. Он слышал их голоса и плеск воды под бегущими ногами. Маги или храмовники? «Держись, Евангелина».

Она сражалась доблестно. Несколько раз Рису чудилось, что Евангелина вот-вот одолеет Лорда-Искателя, бросаясь в стремительную атаку всякий раз, как замечала слабину в его обороне. Однако тот отбивал выпад или в последнюю секунду уворачивался от удара.

Постепенно он начал брать верх. Евангелина вынуждена была перейти к обороне, отступать, бросая все силы на то, чтобы отразить его натиск. Лорд-Искатель знал, что побеждает. Он принялся наносить мощные удары по клинку Евангелины, вынуждая ее тратить все больше сил на то, чтобы удержать в руке меч.

И вот из темноты появились те, кто бежал сюда. Все-таки это оказались маги. Впереди неслась Винн с белым, ослепительно сверкающим посохом, за ней – еще с десяток чародеев. Все они мчались к Лорду-Искателю, спеша остановить его.

Но опоздали.

Евангелина отвлеклась всего лишь на краткий миг, но Лорд-Искатель мгновенно бросился в решительную атаку. Мощный удар – и меч вырвался из руки Евангелины. Неистово крутясь, он пролетел по воздуху и со звучным плеском упал в воду в шаге от Риса. Прежде чем Евангелина успела осознать случившееся, Лорд-Искатель метнулся к ней и, пробив нагрудник, вонзил клинок в ее грудь.

– Евангелина! – закричал Рис.

Он протянул к ней руку, проклиная свое бессилие… и в этот миг воцарилась мертвая тишина. Рис не видел ничего, кроме глаз Евангелины, которые были устремлены на него. В них застыли боль и горечь утраты, прощание с тем, что уже никогда не сбудется. Те же чувства, что охватили его. Губы Евангелины шевельнулись.

– Про-сти, – беззвучно выговорила она, и изо рта ее хлынула кровь. А затем Рис, потрясенный до немоты, увидел, как она, обмякнув, соскользнула с черного меча и беззвучно осела в воду.