– Ты убила ее! – вырвалось у меня.

– Предпочла бы, чтобы она закончила начатое? – саркастично поинтересовалась Оля, склонив голову набок. – Сама напросилась! Так и будем смотреть на ее тело или все же поможем Егору?

Егор!

Я бросилась в спальню, присела рядом с ним на кровать.

– Может, и его водой полить? – предложила я.

– Не поможет. Он глубоко, и с ним тот, кто хочет занять его тело. Скорее всего, они всю ночь там вдвоем, и так просто паршивец Егора не отпустит.

Гоша! Он там, с ним. И неизвестно, насколько успел ослабить Егора…

Бледный. И руки холодные. А дыхание… дыхания почти нет, и от этого отчего-то жутко настолько, что у самой кровь стынет в жилах. Я прижимаю его ледяные пальцы к губам и с ужасом понимаю, что они пахнут серой.

– Иди, – велит Ольга, она в отличие от меня даже не думает паниковать, у нее всегда готов запасной план. – Я подстрахую.

Мягко пружинит матрас, надо мною нависает потолок – идеально ровный, глянцево-белый с мелкими вкраплениями светодиодных ламп. Шелковое покрывало холодит лопатки. Руку Егора я так и не выпустила. Почему-то казалось, что пока держу, он не уйдет. Словно я могу таким образом привязать его к себе, к жизни.

– Надери маньяку зад, – советует Ольга, но не шутливо, а очень даже серьезно.

Уж я-то постараюсь. Однажды он уже забрал у меня Свету, забрать Егора я не позволю. Пусть и не у меня.

Больше Гоша не убьет никого.

Вспоминаю все то, чему успела научиться в клубе: расслабиться, ни о чем не думать, определить точку перед глазами, чуть выше центра закрытых век. Слушаю едва различимое дыхание Егора, представляю, как бьется его сердце – медленно, размеренно. Нащупываю след, цепляюсь за него сознанием, и Ольга аккуратно выталкивает меня в темноту…

Надеюсь, она сможет удержать меня, не потерять в чужом сне. Мысль эта растворяется во тьме, словно в кислоте. И я сама будто бы растворяюсь, чтобы возродиться в новом месте…

Коридор. И дверь в конце. Кованая медная ручка, по ней ползет отблеск светильника, когда я кладу на нее руку. Привязываю к основанию серебряную нить – Ольгину страховку – и осторожно нажимаю на ручку.

Комната погружена в полумрак, на стенах застыли ошметки теней. Мои босые ноги тонут в ворсистом ковре, словно в трясине. Окно на противоположной стороне завешено тяжелыми шторами, в дальнем углу – огромный, почти до потолка шкаф с открытыми полками, заполненными всяким хламом. Старые статуэтки, неровные ряды книг, рваные края старых бумаг. Кукла Барби без обеих ног и с выжженными глазами.

Посреди комнаты кресло, и в кресле этом – Егор, а за спиной его…