– Кволт был где-то на северо-западе, – указал направление Кэррот. – Сейчас там Исчезающие Земли. Манирия – к югу, на её территориях позже устроили Теократию, а теперь там Плохие Места. Фириэль, ты в Манирии родилась?

– Манирийская подданная, – задорно улыбнулась эльфийка. – Красный паспорт по праву рождения!

– Даже знать не хочу, что это такое, – фыркнул Олясин. – А Рекхон, это ведь из него появилось Восточье? Костик точно сказал бы, да он сейчас в башне…

Они вышли на перекрёсток и двинулись дальше по улице. Впереди зазвучал мелодичный звон колоколов.

– Истинно так: необъятный Рекхон… островная империя… – медленно произнесла Фириэль. – Те, кто выжил, основали страну Чангам, которую вы и зовёте Восточьем…

Лёгкий ветер подул вдоль по улице, поднимая над мостовой желтоватое облако пыли. Эльфийка остановилась.

Это было совсем как сейчас.

Только воздух тогда был теплее. Раннее лето. Девочка-подросток сидит на облезлой, некогда красной скамейке под бетонным козырьком транспортной остановки. Ветер гонит по трассе светлую пыль. Девочка смотрит на ноги. Уже загорели. На ногах выцветшие сандалии с кожаными ремешками, они куплены мамой в прошлом году. Разношенные до удобности, они начали трескаться, и это немного печалит. В руках мятый журнал, там два раза уже перечитанная захватывающая повесть с картинками, верней, её первая часть – продолжение в следующем выпуске, а до него так нескоро…

Эльфийка протёрла глаза от колючих пылинок. Как звали девочку?

– Ты идёшь? – осторожно спросил её Батлер, оглядываясь.

– Безусловно, – кивнула она. Как там Томас сказал? Остаточная информация.

Колокольный звон разносился от храма Семиугольников. Это было высокое, стройное здание, отделанное тем же светлым песчаником, что и стены города.

– Снова солнечный камень. Тёплый и лёгкий, – одобрил Гудж. За те дни, пока он выздоравливал, олг произнёс не более десяти слов. Остальные сочли это добрым знаком, и, хотя никто из них не принадлежал к прихожанам сей церкви, решили войти внутрь.

В храме было тихо и немноголюдно. Сладко пахло растительными благовониями. Ряды семигранных колонн уходили к алтарю, деля помещение на три нефа. В среднем располагались скамьи. Стены были расписаны потускневшими фресками, и неяркий свет, падая через огромный витраж, будто бы раскрашивал их заново.

В алтаре возвышалась искусно сработанная деревянная статуя в полный рост. Кое-где она уже треснула. Статуя изображала лысого человека с хитрой улыбкой, стоящего в расслабленной позе. На нём было что-то вроде кожаной брони с клёпками, из карманов торчали рабочие инструменты. Руки человек держал за спиной.