«Я знаю, что ты здесь не ради пророчества».

От него не ускользнула ирония, и, несмотря ни на что, сообщение заставило его улыбнуться. Машина словно была немного легкомысленной — у него был тот же недостаток, который он иногда не мог контролировать.

Регула была права — Ричард пришел не ради пророчества. Он искал ответы. Не сообщив остальным о том, что сказала машина, он поднял взгляд на людей, стоявших по обеим сторонам от него.

— Я знаю, это звучит немного... странно, но думаю, Регула сможет лучше ответить на мои вопросы и сосредоточиться на том, что я спрашиваю, если мы с ней останемся наедине.

Кэлен метнула в него раздраженный взгляд.

— Ты хочешь, чтобы мы дали вам двоим побыть наедине? — спросил Натан, уперев кулаки в бедра.

— Вероятно, так будет намного быстрее, — сказал Ричард.

Никки сжала предплечье Кэлен и, наклонившись ближе, прошептала:

— Прочитав свитки, я думаю, что Ричард знает, о чем говорит. Нам лучше поступить так, как он просит.

Кэлен, вздохнув, смилостивилась.

— Ладно, но ты можешь поторопиться? Нам нужно попасть в сдерживающее поле.

Ричард кивнул и улыбнулся ей.

— Конечно.

Когда они все, пройдя через дверной проем, вернулись на небольшую лестничную площадку у подножия винтовой лестницы, он снова склонился над машиной, положив на нее ладони. Она тут же ожила и вытянула еще одну металлическую пластинку из стопки заготовок.

Наконец, пластинка упала в лоток. Ричард взял ее за края большим и указательным пальцами и поднял, чтобы прочитать.

Машина задавала вопрос на языке Сотворения:

«Я скоро умру?».

Этот вопрос неожиданно растрогал Ричарда. Прежде он не испытывал к машине никаких чувств, но теперь, многое узнав и выяснив, что Регула была изгнана из мира мертвых, которому принадлежала, он смотрел на нее другими глазами. Она была отправлена в чуждый ей мир жизни и заключена в металлическую коробку, скорее всего, созданную творцами, а также наделена самосознанием, чтобы функционировать в чужом мире.

Ричард слегка улыбнулся, положив руки на машину.

— В этом мире все люди умирают, и никто не может избежать смерти. Мы вольны лишь решать, как хотим жить.