— Ничего не понимаю… — вздохнула Азиль. — Выходит, что он жив?

Нимфа посмотрела на портрет, висевший на стене между стеллажами с книгами, и снова вздохнула. Элмар пожал плечами и сказал:

— Может быть. В любом случае, Шанкар бы плохого не посоветовал.

— Кто-нибудь хоть что-нибудь понимает? — жалобно спросила Ольга. — У меня уже голова кругом идет.

— С магами надо посоветоваться, — призналась Азиль. — И обязательно рассказать Шеллару, может, он что-то поймет. Но в любом случае… — она снова посмотрела на портрет, — Эль Драко был хороший человек. Он бы действительно не сделал тебе ничего плохого, живой или мертвый.

Ворох меховых одеял чуть шевельнулся, и Саэта, дремавшая за столом, тут же встрепенулась и нащупала пистолет. Она сидела так уже третьи сутки, ожидая, что скажет Кантор, когда очнется. Оружие держала под рукой. На всякий случай.

К счастью, в сарае около избушки нашлось немного сена для лошади, а под навесом — запас дров. Но ничего съедобного в доме не было, если не считать сушеных трав, висевших на стенах, и Саэта все чаще вспоминала рассказ Кантора о питательных тараканах. Тараканов здесь, правда, не наблюдалось, но по ночам нагло шныряли крысы, которых Кантор тоже, помнится, признавал съедобными. При необходимости их легко можно было поймать, но крысы пока что не вдохновляли Саэту в качестве обеда. После того, что она наблюдала здесь два дня назад, есть ей до сих пор не хотелось. Труп ведьмы она оттащила в лес и зарыла в снег, до весны не найдут. Стол кое-как отмыла, коврик выбросила. На печке нашлась целая куча тряпок и побитых молью меховых одеял, из которых она соорудила постель для Кантора. И теперь сидела и ждала.

Одеяла снова зашевелились, и с лежанки послышался слабый стон. Саэта встала и подошла поближе.

Кантор снова тихо застонал, зашевелился, и из-под кучи мохнатого меха показалось его лицо. Глаза были открыты.

Саэта бросила одеяло и потрясла товарища за плечо:

— Кантор, скажи что-нибудь!

— Саэта… — прошептал он, и его веки снова бессильно опустились.

— Кантор, ты меня узнал или опять бредишь? Скажи что-нибудь еще! — попросила она.

Он чуть шевельнул ресницами, приоткрыл рот и закашлялся. Кашель у него начался еще позавчера — сухой, надрывный, такой же, как при лихорадке с бредом.

Она подождала и осторожно спросила:

— Кантор, может, дать тебе травки попить?

Он открыл глаза и все так же тихо спросил:

— А водки нет?

— Водки? — Саэта оторопела от счастья, не зная, смеяться или плакать. — Пьяница! Где я тебе возьму водку посреди леса? Не успел глаза продрать, как тебе водка понадобилась! Мы в лесу, в той самой избушке, здесь нет ничего, кроме сушеной травы и снега! Если хочешь, могу поймать крысу и сварить бульон.